Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша

Данька с Валеркой переглянулись.

— Шустро, — бросил командир.

— Вот товарищ Эйдорф просит, чтобы мы помогли ему поставить в квартиру телефон, — сказал Валерий. — Чтоб помощь позвать, если что.

— Легко сказать — телефон, — Ларионов откинулся на спинку стула. — Мне, честно говоря, проще охрану приставить, чем телефон достать. Вот построим новую станцию через год…

— Не надо через год, надо сейчас, — сказал профессор.

— Ладно, постараемся, — Даниил посерьезнел, — тем более, что и на охрану людей нет. Пока с бандами в области не разберемся.

— Герр Эйдорф, — сказал Мещеряков, — я обязательно переговорю с Цыганковым, сегодня же зай ду к вам и расскажу, какие меры мы предпримем, хорошо?

— Карашо, — сказал немец. — До сфиданья.

— Проводить вас?

— Я сам.

— Счастливо.

Дверь за посетителем закрылась.

— Смотри, какой шустрый немец, — покачал головой Данька. — Он уже всех наших обошел, пока мы тут с тобой заседали.

— Да-а, — протянул Валерка, — не ожидал. Наверное, он очень сильно испугался.

— Он же иностранец, у них, поди, на улицах так не бьют? Скажи спасибо, что он еще чемоданы не пакует. Если от нас ценный специалист сбежит, за которого золотом плачено, нам с тобой не поздоровится. Скорее нам, ты-то студент.

— Мне он тоже нужен — языку учиться, — заметил Мещеряков, — а вас взгреют, это точно.

— Ты, чем злорадствовать, лучше иди к Яшке, и решайте, что с немцем делать. Дело-то не смешное. Если понадобится, подключим городскую милицию.

— А Бурнаш?

— Тут еще подумать надо, как все осуществить, — почесал затылок Даниил. — После обсудим.

11

— Уходить, атаман, уходить надо, — говорил Илюха Косой, смоля вонючую цигарку. — Вот и все мое мнение. Что мы все вокруг города крутимся?

— Раньше, когда родня твоя тут жила, ты не возражал! — зло сказал Бурнаш.

— Верно, не возражал, но времена меняются. Скоро нас, батька, начнут выкуривать всерьез. Слыхал, что на Херсонщине делается?

— Ты меня, Илюха, по-пустому не пужай. У меня своя разведка работает.

— Я не пужаю, батька, а говорю, что есть. Как нэп ввели, станичники отворачиваться стали. Им теперь с советской властью торговать выгодно, а не воевать.

— Верно гутаришь, — признал Бурнаш, — да только надолго ли это?

— Не знаю, но сколь еще сражения вести? — Косой бросил окурок и растоптал. — Махно большевики разбили, белых, от Каледина до Врангеля, разбили, Антанту прогнали. Сколь еще мы против такой махины стоять можем?

— Пока что твердо стоим. Красные только города взяли, а здесь — мы хозяева!

— Особенно, когда в чащу лесную забьемся!

Бешено вращая глазами, атаман выхватил из кобуры револьвер.

— Пристрелю, как собаку!

— Брось, атаман, и без тебя охотники найдутся, — примирительным тоном сказал Илюха. — Плюнь ты на этих Мстителей, а, батька?

— Вот ты как заговорил? — грозя оружием, сказал Гнат. — А Сидора помнишь? А мальчишку Григория Кандыбу? А других казаков, которых красные сволочи на тот свет отправили? Не помнишь?!

— А мы пропадем — лучше будет? — горько спросил Илья. — Большевистской крови пустить я не боюсь, но помирать через это не желаю. Есть у тебя, атаман, надежный план?

— Батька! — позвал снаружи голос караульного. — Человек до тебя прибув, Миколой Сапрыкиным кличут.

— Пусти, — Бурнаш убрал револьвер.

Николай Иванович вошел в утлую хижину, где двое казаков держали военный совет.

— Здравствуй, атаман.

— Привет, морячок.

— Я — Сапрыкин.

— Да ладно, свои все. Из города?

— Точно так. Записку имею от…

— Это же Илюха, не журись, — сказал Бурнаш. — Давай бумагу. По-русски писано?

Николай Иванович отдал записку.

— Садись, — атаман поднес листок к керосиновой лампе и жадно прочел. Косой внимательно следил за выражением лица, но Бурнаш себя не выдал.

— Гарно писано, спасибо, — Гнат сложил бумагу и сунул в карман. — Агент пишет, что слыхал, будто Советы замирятся с нами хотят?

— И ты тому веришь? — скривился Илюха.

— Да это не важно, Косой. Раз большевички такое говорят, значит, слабину за собой чувствуют, время выиграть хотят.

— Похоже так, — согласился сотник.

— То-то, — улыбнулся в усы батька. — А еще, пишет он, что разведал, как губчека охраняется, понял? Слабая охрана, к тому же отвлечь можно, — атаман в возбуждении заходил по комнате. — Будет тебе план, Илюха, будет… Всех разом прикончим! Все осиное гнездо выжжем!

— Так я пойду? — спросил Сапрыкин. — Что передать агенту-то?

— Пусть разведку дальше ведет. Я, когда время придет, все что надо для него, сделаю. Так и передай: что надо.

— Бывай, атаман.

— И я пойду, сестре кой чего помочь надо, — сказал Косой.

— Иди, — отпустил Бурнаш. — Ты ребят ободри пока, а потом я им самолично речь скажу.

— Ладно, батька, — кивнул сотник и вышел вслед за Николаем Ивановичем.

— Вот гаденыш! — больше не сдерживаясь, Гнат с силой грохнул по столу кулаком. — Чистый дьявол! Как же мог цыган остаться в живых?!

На шум вбежал караульный.

— Что случилось, батька?

— Стол зацепил, поставь его на место и карту подыми… Ступай.