Неуловимые мстители. Наследство Эйдорфа

На него вылили ведро ледяной воды, и Валера с трудом открыл глаза. «Вдруг теперь побьют?» — мечтательно подумал он. Хороший апперкот может подарить полчаса забвения…

— Герр Мещеряков? — позвал знакомый голос. — Здравствуйте, это я — Корф.

Валерка приподнялся и сел в луже стекающей с него воды.

— Опять на допрос?

— Нет, просто мне разрешили с вами пого ворить.

— О чем? Я спать хочу! — арестант готов был плюхнуться обратно в лужу и уснуть.

— Я вам помогу, — Корф потянул Валеру вверх. Тот напрягся и сумел сесть на нары. — Герр Мещеряков, вы меня сильно подвели своим необдуманным поведением, но я готов протянуть вам руку помощи. Дело в том, что начальник гестапо кое-что мне должен. Я могу похлопотать перед ним за вас, но с одним условием.

— Я не могу предать товарищей, — тихо сказал Валера.

— Бога ради, избавьте меня от вашего идеализма! — воскликнул Корф. — Я стараюсь вытащить вашу голову из петли, а вы мне условия ставите. Кто из нас находится в худшем положении?

— Не знаю, — сказал, прикрывая тяжелые веки Валерка, — может, тот, кто делает первый шаг? Вы же не дурак и догадались, что я перевозил на машине коменданта.

— Далась вам эта машина! Слушайте, герр Мещеряков, мне нужна сущая безделица: план этого здания до реконструкции.

— Этого?

— Да! Этого самого, в котором мы сидим.

— Допустим, сижу я.

— Этот дом дважды перестраивали: в 1923-м, когда сюда вселилась ЧК, и в 1927-м, после пожара. Мне нужны чертежи всех трех планировок здания. Когда-то вы сами здесь служили и должны помнить расположение кабинетов. Потом, вы крупный местный инженер и были тесно связаны с городским хозяйством, отделом архитектуры, да?

— Был, но не настолько, чтобы…

— Это мое единственное и окончательное условие. Если вы подскажете мне, где найти чертежи или сами их нарисуете, то я добьюсь вашего освобождения и освобождения части ваших людей. Если нет, то вы обречены. Подумайте, лучше спастись части, чем погибнуть всем. Хорошо подумайте!.. Приятных сновидений! — бросил напоследок лейтенант, заметив, что Мещеряков валится набок. Прежде, чем он успел покинуть камеру, Валерка провалился в тяжелый, как в лихорадке, сон…

12

— Как чувствует себя ваш подопечный, лейтенант? — спросил начальник гестапо.

— Вы над ним хорошо потрудились, — сказал Корф, — я даже не уверен адекватно ли он понял все, что я ему говорил. Отличная работа!

Начальник поморщился.

— Избавьте меня от ваших комплиментов, господин лейтенант… Я ценю вашу помощь в раскрытии диверсионной группы, но желание контролировать это дело целиком говорит о непомерном тщеславии или желании что-то скрыть от меня. Такое поведение мне не может нравиться. Я согласился на ваше руководство операцией только потому, что у вас нашлись высокие покровители в Берлине, но даже их влияние не безгранично. Формально вы, Корф, починены мне, а я начинаю терять терпение. Что мы тянем с этим Мещеряковым? Чего ждем?

— Ждем остальных Мстителей, — улыбнулся лейтенант, ничуть не смущенный выговором гестаповца.

— Это похоже на детскую игру в прятки, причем никому не известно количество участников.

— Мне известно, — сказал Корф. — Их было четверо друзей, которые еще подростками водили за нос целую армию. Себя они называли тогда «Мстителями», а аборигены прозвали их за ловкость Неуловимыми. Их историю мне подробно пересказал русский офицер Овечкин, который работал в контрразведке белой армии у полковника Кудасова. Если бы не мое появление в Юзовке с надежно подготовленной легендой, то мы бы уже лишились самой крупной шахты региона. Еще немного терпения, штурмбаннфюрер, и мы захватим остальных членов большевистской банды, преступ ления которых начались еще в 1920 году. Не далее, как сегодня…

— Сегодня вы велели арестовать какую-то женщину. В чем вы ее обвиняете?

— Ее зовут Оксана Ларионова, она — одна из Мстителей.

— Вы сошли с ума лейтенант Корф, вы просто рехнулись, — начальник гестапо ударил ладонью по столешнице. — Ее зовут Надежда Петрова и документы у нее в порядке!

— Она — Ларионова, и я это докажу, штурмбаннфюрер!

— Поторопитесь с доказательствами, лейтенант. Меня не интересует судьба какой-то русской, это вы неравнодушны к местным дамам настолько, что тащите их к нам в подвал.

— На что вы намекаете?

— Ваш отец, кажется, родился на Украине?

— Он бежал от коммунистов в 1921 году. И погиб в 26-м, сражаясь с ними!

— Мы обязательно проверим эту информацию, — пообещал Корфу начальник. — Молите Бога, чтобы в вашей и отцовской биографии не оказалось не то что черных, а и белых пятен тоже. Иначе обещаю вам, что вы скоро возглавите одну из маршевых рот, отправляющуюся на фронт. И ваши покровители из руководства партии вам не помогут!

— Я не боюсь угроз, штурмбаннфюрер, — ухмыльнулся Корф, — но не исключаю, что моя рота будет входить в состав маршевого батальона под вашей командой.

Начальник гестапо побагровел, но ответить этому зарвавшемуся сопляку не успел, на пороге кабинета возник унтер-офицер. Он был так напуган, что забыл встать смирно и отдать честь.

— Шахту, где мы поймали диверсантов, взорвали! — заорал унтер. — И еще две другие!