Неуловимые мстители. Наследство Эйдорфа

— Некогда, Галина Викторовна.

— К завтрашнему дню готовишься? Мы вот тоже еще украшения Ларисочке не подобрали, не у всех же есть такие красивые серьги, как у тебя!

— Это же бабушкины.

— Обязательно их надень, и ты всех покоришь.

— У меня все равно ничего другого нет, Галина Викторовна.

— Конечно, — криво улыбнулась мамаша. — Ларисочка, заканчивайте, нам пора.

— Да, мама.

— Ларка, что за парень тебе таблетки продавал?

— Парень как парень, он и Инку снабжал, а что?

— Как его зовут?

— Без понятия. Я его в лицо только знаю. Послушай, Ксанка, мне действительно пора, завтра увидимся.

— Ладно, пока.

Ксения поднялась к себе.

— Я, кажется, знаю, о ком идет речь, — сказал Витя. — Поехали, навестим больного.

— Я не могу, мне химанализ делать надо, — вздохнул Андрей.

— Хочешь, я с тобой пойду? — самоотверженно предложила Ксанка.

— Хочу, — немедленно согласился кавалер.

— Тогда я с Витей, — сказал Степка.

— А про меня опять забыли? — почти с обидой спросил дед Даня.

— Ты же красный командир, дед, поэтому должен оставаться в штабе, — Ксанка чмокнула Даниила Ивановича в щеку.

— Подлиза, и в кого ты такая уродилась? — сразу сдался тот.

* * *

Водки вокруг действительно много, Фридрих специально проверял. В каждой бакалеи — прилавок, да еще и на разлив подают, в гастрономах обязательным атрибутом является мини-кафе. Зашел как-то в булочную, рядом с хлебом в закутке торгуют спиртным. И спрос на товар в обоих отделах одинаковый. По милицейским отчетам половина продаваемой водки является поддельной, а, по словам русских знакомых, органы правопорядка статистику сильно занижают в свою пользу. В таких условиях, все больше убеждался Корф, ему с его фирменной водкой действительно на этом рынке делать нечего. Зато новое дело процветает само собой.

Антон Петрович оказался по-настоящему деловым человеком, он мгновенно свел Фридриха с местными коммерсантами, добился лицензий, сертификатов и всего, что полагается в аптечном бизнесе. Сомнения по поводу предложенного товара рассеялись быстро, первая партия была закуплена у него на корню, и сразу поступил заказ на вторую. Маленькая фабрика, купленная на паях с русскими партнерами, работала с полной загрузкой. Правда, до расширения дела пока не дошло, но объем продаж сохранялся на постоянном стабильном уровне. Какое-то время это Фридриха устраивало, потом стало беспокоить. Он решил помочь русским коллегам и занялся маркетингом. Каково же было его удивление, когда обнаружилось, что ни в одной аптеке Москвы нет в продаже его продукции. Партнеры, от которых немец потребовал объяснений, успокоили Фридриха, объяснив, что у них налажена собственная дилерская сеть, что позволяет уменьшить количество посредников и снизить торговые скидки. Таким образом, при более низкой цене они получают более высокую прибыль.

Корф действительно получал свою долю регулярно, жаловаться было не на что, тем более в перспективе предполагалось, что сеть дилеров будет расти. Антон Петрович и его друзья-коммерсанты так быстро наладили выпуск и сбыт товара, что Корф, как глава фирмы, почувствовал себя ненужным. Система работала сама по себе, без сбоев, кризисов и проволочек. Наверное, Волков тоже получал долю от реализации, что при его кресле вице-префекта было нарушением законов, но в этой загадочной стране так уж было принято.

Единственной неудовлетворенной претензией Корфа осталось легкое ощущение скуки, но это по-русски называется «с жиру беситься». Все его знакомые немецкие бизнесмены, которые старались вести дела без русских партнеров, тратили массу усилий и денег и чаще всего оставались с носом. На их примерах Фридрих каждый раз убеждался, что ему крупно повезло. Хотя, наверное, в его пользу сыграло знание русского языка. Он заметил, что российские бизнесмены иностранных языков не знают и испытывают по этому поводу определенный комплекс. И общаться через переводчика они не любят, словно боятся, что тот их обманет или ошибется. Российские предприниматели привыкли рассчитывать на собственные силы и предпочитают ни на кого не полагаться.

Зато регулярным развлечением для Фридриха стали командировки в Москву. Его партнеры почему-то очень настаивали, чтобы он лично сопровождал каждую партию товара. Корф приезжал, оформлял бумаги и селился в гостинице «Ленинградская». Ее интерьеры середины века напоминали ему о молодых годах, о том, что сложись его судьба иначе, и он мог бы жить в этой стране и даже не знал бы как следует немецкого, как это случилось с другими российскими немцами. Его отец покинул Российскую империю в Гражданскую навсегда, а погиб в советской Украине, сам Корф начал жизнь немецким офицером, а теперь чуть не каждый месяц приезжает в Москву. Обе страны не отпускают его семью, оставляя на линии судьбы странные узоры…

В дверь постучали, и мысль оборвалась. Он сегодня задержался в номере, а горничной уже пора убирать.

— Да, да, фходите, открыто. Я сейчас ухожу и не стану фам мешать.

— Лучше останься.

Корф повернулся к двери, на пороге комнаты стоял какой-то сумасшедший старик. Он улыбался.

— Ну здравствуй, Фридрих.