Неуловимый корсар

В конце концов Лавареду пришлось уступить им. Он отправился к Оллсмайну и передал ему категорическое требование своих спутниц. К его удивлению, Оллсмайн высказал только удовольствие, объявив, что ему будет приятно путешествовать в столь милом обществе, и подтвердил, что сегодня же вечером явится за ними. Когда Лаваред ушел, Оллсмайн призвал Джеймса, рассказав ему о просьбе Лавареда поехать с ним в Новую Зеландию, передал ему управление полицией на время своего отсутствия и особенно рекомендовал наблюдать за леди Джоан.

— Бедная женщина меня положительно беспокоит, — сказал он лицемерно. — Отвратительные выходки Триплекса оказали роковое воздействие на ее рассудок. Прошу вас смотреть за нею, как за ребенком.

Джеймс поклонился, пообещал исполнить все в точности и вышел, оставив своего патрона в уверенности, что в его отсутствие не произойдет ничего особенного.

Ночью Оллсмайн вышел из дома. Лаваред, Оретт и Лотия расплатились по счету и уже ожидали его в вестибюле отеля. Оттуда все четверо отправились в военный порт, где и разместились на крейсере «Дестройер». Около двух часов утра они вышли в море. Крейсер миновал мыс Джексон и понесся по волнам Тихого океана.

Глава 12 Золотое поле Бримстонских гор

Спустя два дня после описанных событий вверх по течению реки Шэм, впадавшей в Индийский океан на западном берегу Австралийского материка, плыла легкая лодка. На веслах сидели восемь человек. По их загорелым и решительным лицам, по спорым, ритмичным движениям в них нетрудно было узнать моряков. Все одинаково были одеты в широкие блузы и панталоны, вправленные в сапоги. На руле сидел человек в полотняной каске. Человек этот, казалось, был начальником.

— Скоро, должно быть, приедем, капитан? — почтительно обратился к нему один из гребцов.

Человек в каске поднял голову.

— Да, скоро, в нескольких милях отсюда река загибается к югу. Там я и выйду.

Эта фраза была сказана на чистом английском языке, хотя в ней и чувствовался французский акцент, который легко могло отличить английское ухо между лесистыми пустынными берегами. Светлые струйки воды с убаюкивающим журчанием разбивались о днище лодки. Все вокруг было спокойно. Разве изредка пронзительно крикнет птица, да по берегу проскачет кенгуру, звонко ударяя задними лапами о землю. И снова тишина австралийской пустыни, нарушаемая только всплесками весел.

Солнце поднялось к зениту и бросало на гребцов свои палящие лучи. Их лица покрылись крупными каплями пота, выступившими на лбу, носу и подбородке. Раскаленный воздух затруднял дыхание.

— Причаливайте, братцы, — проговорил, заметив утомление гребцов, тот, кого называли капитаном. — Отдохнем немного в тени.

На загорелых лицах выразилось удовольствие, и лодка быстро повернула к берегу и стала поперек реки, таким образом, матросы, сидевшие до сих пор лицом к устью, могли посмотреть по направлению к верховьям.

— Взгляните-ка, капитан! — вскричал гребец, только что говоривший с начальником.

— В чем дело, Брэдди?

— Посмотрите, река делает поворот, и я уже вижу те три стрелы, о которых вы нам говорили.

Все повернулись в ту сторону, куда указывал говоривший.

Действительно, пройдя небольшой мысок, река поворачивала к югу. У самой подошвы поднимался холмик с тремя острыми каменистыми вершинами, расположение которых напоминало трезубец.

— Как по-вашему, капитан? — спросил моряк снова.

— Я думаю, что вы правы. Что же, осталось не более двух миль! Приналягте, братцы! Веселей будет отдыхать, когда приедем совсем.

Лодку уже снова повернули вдоль реки, и легкое суденышко понеслось к холму.

Скоро скалистые вершины холма стали видны во всех подробностях. Их склоны были изрезаны причудливыми арабесками, но кто сделал эти арабески, кто так терпеливо выполнил эту титаническую работу, никто — ни туземцы, ни европейцы — не мог ответить на этот вопрос. Быть может, это были шалости природы, быть может, остатки древнего, давно забытого религиозного культа. Как бы то ни было, этот утес благодаря своей характерной форме мог служить прекрасной дорожной приметой, и наши путники были теперь вполне уверены, что они находятся на верном пути. Да если бы они и сомневались, то совсем недолго, так как, завидев лодку, из кустов вышел туземец, татуированный по-мирному. Он приложил руки ко рту в виде рупора и громко окликнул лодку, как бы желая обратить на себя внимание ее пассажиров.

— А вот и проводник, — объявил Брэдди.

— Да, кажется.

— Значит, вы выйдете, а мы останемся и станам вас ждать?

— Да. Но только хорошенько спрячьте лодку, да и сами не очень-то показывайтесь.

— Олл райт!

Еще несколько взмахов весел, и лодка вошла в небольшой заливчик и выскочила на берег, проскрипев носом по золотистому песку.

Туземец поклонился. Раздетый почти совсем, только с небольшим фартуком, который опоясывал его бедра, он выглядел очень живописно. Его всклокоченные волосы были украшены зубами диких зверей, в руках он держал карабин. Он казался сильным и ловким.

— Мора-Мора приветствует капитана Триплекса, — проговорил он по-английски гортанным голосом.