Неуловимый монитор (Художник Г. Туфанцев)

На рассвете прямо перед нами открылась огромная горища. Это гора Дооб — «страж Новороссийска», как называют ее. Вошли в Цемесскую бухту. Слева «Малая земля» — мыс Хако. Сюда был высажен десант Черноморского флота. Здесь дрались храбрые воины Цезаря Куникова.

Железняковцы замерли в молчании, отдавая честь героям, павшим в боях.

В Новороссийске меня вызвал к себе командующий флотом адмирал Октябрьский. Он сказал:

«Фашистское командование на весь мир раззвонило, что Дунайская флотилия уничтожена. Врут! Живет и здравствует флагман флотилии «Железняков». Впереди у вас, Харченко, много опасностей. Но корабль должен войти в Дунай и снова стать на нем флагманом».

Адмирал пожелал нам счастливого плавания.

И вот — мы проходим мимо Керченского пролива, навсегда переставшего быть «проливом ста смертей».

Здесь наш Громов — он из Поти ушел добровольцем на малые корабли — перевозил десантников с Тамани в Керчь. Громов приезжал навестить нас. У него на груди было уже четыре боевых ордена. Как-то у десантников в Керчи вышли боеприпасы и не стало продуктов. Авиация противника висела над проливом, уничтожая всякое суденышко, каждую лодку, появлявшуюся у берегов. Противник хотел задушить наш десант. На призыв командира: «Кто из вас, рискуя жизнью, поведет катера на ту сторону и доставит запасы десантникам?» — наш Громов первым ответил: «Я».

Командуя мотоботом, Громов десятки раз доставлял боеприпасы и продовольствие в Керчь. Он был ранен, но не покинул поста. Когда ему предложили отправиться в госпиталь, он ответил: «Я с «Железнякова». И этим все было сказано…

На горизонте — коса Чушка. А дальше — Азовское море… Там в сентябре 1941 года в горячей схватке с врагом погиб Андрюша Савельев; он умер на руках боевых друзей со словами: «Родина, не страшно отдать жизнь за тебя»…

Я снял фуражку и долго смотрел на уходящий вдаль берег.

Зашли и в родной Севастополь… Тяжело смотреть на руины. С вершины Малахова кургана видна вся бухта. В ней уже стоит эскадра Черноморского флота.

На мысе Тарканхут до войны стоял высокий маяк, указывая путь кораблям. Теперь он — разрушен. Определили точно свое место, и «Железняков» взял курс на Одессу. Шли по узкому фарватеру, среди минных заграждений.

Тройка отчаянных «фокке-вульфов» устремилась было на корабль, но их встретили дружными залпами. «Вульфы» поспешно отвернули и ушли в море. За ними на большой скорости помчалась девятка наших истребителей.

В Одессе мы задержались на несколько дней. Противник успел сбросить много мин в море. Нужно было подождать, пока их вытралят. В эти дни наши войска освобождали низовье Дуная.

Снова вышли в поход, оставив плавбатарею в Одессе.

На подходе к устью Дуная, сигнальщик доложил:

— Прямо по носу плавающий предмет, расстояние три кабельтова.

Опять мины — и не одна! «Железняков» застопорил ход. Мины расстреляли из малокалиберных пушек. Черные рогатые шары взрывались, вздымая огромные фонтаны воды.

До нас в Дунай вошли бронекатера. Они были грозной силой для врага. У противника не было таких катеров, но зато он имел соединение крупных артиллерийских кораблей. Это соединение называлось «Дунайской дивизией» — семь мощных мониторов, сторожевые катера, тральщики.

Главная сила «Дунайской дивизии» была в мониторах. В начале войны они отсиживались в своих базах, так как все выходы из них были нами заминированы; тралить же мины врагу не давали наши артиллерийские батареи и корабли.

В августе 1944 года, когда наши войска прорвали южный фронт и неудержимым потоком двинулись в Молдавию и на территорию Румынии, «Дунайская дивизия» находилась в подчинении немецко-фашистского командования. Она оказывала упорное сопротивление советским войскам.

Мониторы румыно-фашистской «Дунайской дивизии» заняли огневые позиции в низовьях реки. Они были хорошо замаскированы и отлично снабжены.

Когда наши бронекатера ворвались в Килийское гирло Дуная, монитор противника встретил их мощным артиллерийским огнем.

Бронекатера искусно маневрировали между всплесками снарядов. Первая пара катеров поставила густую дымовую завесу, закрыв остальные.

Короткий рывок — и шесть бронекатеров вырвались из дыма. Дружным залпом в упор из орудий и реактивных минометов монитор был уничтожен. Под мощное «ура» он перевернулся вверх килем и затонул. Залп угодил в бортовую башню главного калибра. Башня, весившая 50 тонн, была сорвана с палубы и выброшена за борт.

Покончив с монитором, прикрывавшим вход в устье, бронекатера и минные катера полным ходом пошли вверх, к Килии и Измаилу. Им пытались преградить путь сторожевые катера, но один из них, тяжело подбитый, выбросился на мель, а остальные сдались.

Когда на открытом плесе показался второй фашистский монитор, подоспели летчики-черноморцы.

Всего несколько минут занял бой авиации и бронекатеров с монитором противника. Взрывы бомб, огонь… Когда дым рассеялся, корабля уже не было. На воде плавали только кусты — остатки его маскировки. Подобранные люди не могли рассказать, что произошло: взрывом их выбросило за борт.