Неумолимый

– Им известно, что мы где-то в этом районе, а раз так, можно предположить, что копы устроили здесь засаду. Поэтому мы пойдем туда и сами позаботимся о копах. Без шума. Сержант Барт останется здесь с деньгами. Хэнратти, ты со мной – и если окажешься от меня дальше чем на шесть футов, я тебя придушу, и не вздумай пикнуть! Уолкер, не отставать от Бараклоу!

Было ясно, что майор все обдумал и постарался предотвратить возможные случайности. Он не доверял Хэнратти и не до конца верил Уолкеру: вот почему он не стал оставлять их с деньгами, держа их обоих на глазах. Барту можно было доверить деньги – и больше никому, разве что Бараклоу, но Бараклоу мог понадобиться, если внизу возникнут неприятности.

Майор обратился к Бараклоу:

– Ты спустишься вниз первым и проверишь гараж. Я пройду через конюшню и встречу тебя у заднего крыльца – в темном углу на северо-восточной стороне. Затем займемся окнами.

У них, видимо, довольно было практики в деревнях Вьетнама. У Уолкера – никакой: он был пилот и едва различал сверху земли, искаженные войной.

Бараклоу тронул его за руку:

– Пошевеливайся!

* * *

Эта ночь казалась чертовски долгой, но когда Уолкер взглянул на светящийся циферблат часов, то увидел, что всего лишь десять минут одиннадцатого. Они шли, кажется, с половины четвертого. Или с без пятнадцати четыре? Уолкер не был слабаком, но сейчас он натер себе мозоль на левой пятке и чувствовал, что совсем обезножел и вымотан вконец; спина гудела от шестидесятифунтового груза – денежных купюр и прочей всячины, правая лопатка ныла, а пальцы сводило судорогой от постоянного поддергивая лямок вещмешка. Майор задал суровый темп. Уолкер представлял, как должен чувствовать себя Хэнратти – немолодой, больной и слабый.

Бараклоу был собранным и бодрым. Для него, как и для майора, это, наверное, просто прогулка. Уолкер шел вплотную за Бараклоу; они сделали здоровый крюк, обогнув край холма, и спустились по узкой долине к ранчо, держась так, что рощица загораживала от них здание.

Там, где деревья кончались, Бараклоу остановился и достал из-за пояса автоматический пистолет. Уолкер почувствовал, как ему суют оружие в руку.

– Ты умеешь обращаться с таким?

– Да.

Это был армейский девятимиллиметровый "смит-и-вессон". "Зеленые береты" предпочитали их большим сорок пятым. Уолкер пользовался таким только пару-тройку раз на зачетных стрельбах, проводившихся каждые полгода, но всегда брал "смит-и-вессон" с собой, когда летал в Индокитае.

– Это на крайний случай.

– А как же ты?

– Мне он не нужен, – ответил Бараклоу, – так что давай бери.

Ну, это было уже кое-что. По крайней мере, Бараклоу ему доверяет, раз отдал свой пистолет, оставшись безоружным.

Глупая мысль. Если здесь в засаде копы, а он попытается стрелять в Бараклоу, далеко ему не уйти. Бараклоу, наверное, и рассчитывал на это.

Пробираясь за Бараклоу через деревья, бесшумно, как только мог, Уолкер невольно подумал: уж не начинается ли у него паранойя? Может, все это ему только кажется? Может, эти люди лучше, чем он о них думает? Они ведь не обычные воры. Уолкер ухватился за последнюю мысль. Майор, правда, злился на Уолкера во время полета, но это же не его вина, что воздушные вихри сорвали пробку топливного бака. Майор не мог этого не видеть. В действительности они обязаны ему жизнью: он все же сумел посадить самолет в такой ситуации, когда девять из десяти пилотов просто бы угробили пассажиров и себя.

Он надеялся, что Харгит оценит это. Не мешало бы потом напомнить ему о своих заслугах.

Они продвигались вперед очень медленно: было темно, хоть глаз выколи. Бараклоу ориентировался по свету, падавшему из окон. Уолкер пытался не отставать, следя за его то исчезающим в темноте, то вновь возникающим силуэтом. Бараклоу двигался как кошка: быстро перемещался от дерева к дереву, затем останавливался, прислушиваясь, и шел дальше.

Они прошли вдоль задней стены дома, держась от нее в пятидесяти футах под прикрытием деревьев, и двинулись к гаражу. Двери его были закрыты, но в дальнем конце имелось маленькое оконце, и Бараклоу направился туда. Уолкер переложил пистолет в левую руку, вытер вспотевшую ладонь правой о брюки и вновь перехватил оружие, держа палец на предохранителе.

Бараклоу жестом заставил его остановиться.

Уолкер остался ждать в десяти футах от угла здания, а Бараклоу пробрался к стене и приложил к ней ухо.

Время тянулось невыносимо долго – все вокруг замерло. Наконец Бараклоу медленно выпрямился и, приблизившись к окошку, одним глазом заглянул внутрь, приложив ладонь к виску, чтобы отблески на стекле не мешали смотреть.

Когда Бараклоу обернулся, чтобы поманить его, Уолкер заметил, что тот слегка скалит зубы. Уолкер подобрался сбоку, и Бараклоу прошептал:

– Взгляни-ка! – Казалось, он, как ни странно, чему-то рад.