Неунывающие вдовушки

Я отковыряла холст с букетом от рамы, и появилась другая картина. Ничего себе! Небольшое полотно, импрессионизм, изысканное, тонкое, сцена в гареме. Может быть, даже сам Матисс!

Рядом возникла Катрин.

– Ты что делаешь? Ты зачем портишь мои розочки?

Поздно спохватилась! Я уже раскрыла твою тайну. Выкладывай! И Катрин с неохотой вынуждена была объяснить: один уголовник, скупщик краденого, подзащитный ее мужа Эрика, расплатился с адвокатом этими полотнами за удачную защиту. Полотна, конечно, ворованные. Муж принес их и сказал: «Золотая старость нам обеспечена». Они прикрыли импрессионизм натюрмортами и повесили на стену. Эрик говорил, что на стене они даже в большей безопасности, чем в любом сейфе. Никто не позарится на такую дешевую мазню из супермаркета.

Мы с трепетом любовались картиной. И волшебные орнаменты, окружавшие фигуру одалиски, и растения, и фрукты были свежи, ярки и излучали чувственность Востока.

– А что другие? – я сгорала от любопытства.

– У тебя верная рука, – улыбнулась Катрин, – ты сразу взяла лучшую. Остальные тебя, конечно, тоже порадуют.

Она была права, другие картины не могли сравниться с Матиссом. Однако если бы я начала не с него, то и другие полотна удивили и поразили бы меня. Это были карандашный набросок Фейербаха, пейзаж кисти неизвестного мне альпийского художника и гравюра Генриха Фогелера. Картины были разной величины, но их втиснули в одинаковые квадратные рамы.

– Если это оригиналы, – сказала я, – то они, конечно, стоят целое состояние, но ведь их невозможно выставить на торги. Как Эрик собирался выручить за них деньги?

– Во всем мире пропадают ценности из музеев. У вещей, которые невозможно продать, есть свой рынок сбыта. И потом, мы же не «Мону Лизу» прячем. Но, вообще-то, я бы предпочла оставить картины себе. Здорово бы было повесить их на стену как есть и не прятать.

Катрин уселась на своем матрасе по-турецки. Между тем было около полудня. Спасаясь от жары, мы опустили жалюзи. Если бы я умела рисовать как Матисс или хотя бы как Кора, я написала бы этюд моей удивительной соседки. Справа на окне – кремовые орхидеи, слева темно-красное пакистанское покрывало. Усатая Катрин посередине, как маленький сфинкс.

– И речи не может быть о том, чтобы оставить картины себе, – заговорила она вдруг, – предметы искусства принадлежат всем. Картины должны вернуться в музей. – Катрин испытующе глядела мне в лицо.

– В музее никогда нет места для всех полотен, – я попыталась успокоить ее благородный порыв, – картины будут пылиться в запасниках, в хранилищах, и никто их никогда не увидит. Отнеси их в страховую компанию, скажи, что нашла, пусть выплатят вознаграждение.

Катрин, видимо, и без меня задумала нечто подобное.

– Да хорошо бы, – отвечала она, – но как жена незаконного владельца я не получу никаких хороших денег. Тут нужен независимый посредник. Тебе бы тоже не помешало подзаработать?

Мне надо было покурить и подумать. Я, бывало, и прежде нарушала закон, но чтобы так!

– А что скажет Эрик, когда не найдет картин на прежнем месте?

– Хороший вопрос, – рассеянно отвечала Катрин. – Дай, что ли, сигаретку, – она отломила фильтр. – Ты знаешь, преступления, связанные с предметами искусства, стоят на втором месте после наркобизнеса, даже прежде торговли оружием, – продолжала она сквозь табачный дым. – Одна только подделка приносит целые состояния. При этом сорок – шестьдесят процентов всех работ кисти уже покойных художников – фальшивые. А обмануть покупателя – проще простого. Многие из тех, кто в состоянии выложить крупную сумму за картину, не особенно интересуются ее происхождением и проверять шедевр на подлинность не будут. Едут люди в отпуск и там с готовностью отстегивают пару тысяч за нумерованную литографию Пикассо с его подписью. В любом копировальном салоне при современной-то технике такая копия один в один обошлась бы им на два нуля дешевле. И это еще что.

– Ишь ты, специалистка! – изумилась я. – Зря ты тогда забрала платья, украшения, фотографии. Эрик сразу поймет, что это ты обчистила квартиру. А должен думать, что его ограбили профессионалы по наводке. Нужно снова туда поехать и запутать следы.

– Да ты сама рассуждаешь, как профи! – изумилась Катрин. – Нет, боюсь. Еще одного раза мне не выдержать!

Я посмотрела на часы: мы нанесли визит в бывшее жилище Катрин меньше двух часов назад. Вполне может быть, что ее муж еще не вернулся и не знает, что мы обчистили квартиру. Надо бы проверить. Я вновь набрала номер Эрика и услышала его приятный голос на автоответчике.

Катрин взглянула мне в лицо и все поняла. Она вскочила и опять уложила в тюк все вещи, не оставляя себе ничего: ни драгоценностей, ни платьев, ни кораллового ожерелья бабушки, ни свадебной фотографии родителей.

– Я видела в одном фильме, как взломщик не удержался и стянул для своей невесты самое красивое кольцо, вместо того чтобы ограничиться стандартными золотыми безделушками. На том и погорел. Настоящие профи не должны себе такого позволять, – ободряла я свою ученицу, – любая мелочь может загубить все дело.