Неунывающие вдовушки

В Дармштадте в коммуналке я повалилась на ближайшую кровать и отключилась. Но ненадолго. Вскоре я в ужасе проснулась и вскрикнула. Феликс протянул мне две таблетки снотворного.

– Это обычное дело. Шок еще не прошел. Ничего, пройдет.

И я снова провалилась. И проспала до полудня без снов.

Проснувшись около полудня, я вышла на кухню. Феликс стоял у окна, держа в руке пакет какао, и говорил по телефону:

– Да как тебе сказать… Конечно, плакала. Белугой ревела! Подожди, вот она сама… – И он передал мне трубку.

– Катрин! Если б ты знала! – выдохнула я. – Феликс тебе уже рассказал?

– Майя, это я – Кора! – ответил голос из трубки. – Тебя совсем нельзя оставить одну, обязательно влипнешь в какую-нибудь историю!

Черт! Кора! Я чуть было не бросила трубку. Объявилась-таки, вот спасибо! Я уж и ждать перестала. Я тебе этого не забуду, милая! Кора крепко обидела меня. Много позже выяснилось, что это вовсе не Кора о нас побеспокоилась, а Феликс сам ей позвонил.

– Кора! Наконец-то! – заикалась я. Я долго ждала от нее вестей, долго! Но зря я так скоро дала ей это понять.

– Могла бы и сама объявиться, – сказала Кора, – ну да ладно, иногда полезно побыть в одиночестве. Мне точно пошло на пользу. Что-то ты последнее время много хнычешь. Или мне кажется?

Мне снова захотелось плакать. Но она этого не увидит. Я стала рассказывать, что со мной произошло.

– Я бы на тебя посмотрела на моем месте! Меня связали, заткнули рот, пытали огнем. Думала, что все, конец мне.

– Да, радости мало, лучше в такие передряги просто не попадать, их надо избегать. А знаешь, что хуже всего в этой истории? Что тебя спасали трое здоровых парней! Где твоя квалификация! Ты что, стареешь? Теряешь былую ловкость?

– Я до последнего ждала, что ты явишься и меня спасешь! Но ты не соизволила! – разозлилась я.

Кора помолчала, а потом ответила с этой ее подленькой подкупающей сердечностью:

– Твоя правда, что есть, то есть. Молодец, что увезла Бэлу. Все, выезжаю. Завтра в это же время уже буду у вас. До тех пор не геройствуй и не выпендривайся. Ciao, a domani![21]

Обескураженная, я села.

– Кора приезжает, – тихо сказала я.

У Феликса вид был радостный и растерянный.

Следом позвонила Катрин.

– Ну что? Нашел Эрик картины? А ты сама-то как?

– Вот спасибо тебе за заботу! – Мне хотелось ей как следует врезать. – Тебе там, конечно, гораздо лучше моего, а я тут таскаю твои каштаны из огня, да так, что вся в ожогах теперь. Картины спрятаны в надежном месте. Ты не помнишь, как звали ту маленькую тайскую девушку?

– Будешь в университете – зайди в канцелярию, спроси там.

– У нее наверняка фамилия ее немецкого хозяина.

– А, точно! Его имя Свен Хильтер. Век его не забуду!

Мы устроили в честь нашей победы маленький праздник. Но едва налили по одной и чокнулись, Феликс обнаружил, что ему надо снова мчаться во Франкфурт, в аэропорт, встречать маменьку из отпуска.

– Едем все вместе! Продолжим праздновать по дороге! – предложил он.

Здорово! Мы закинули в машину фужеры, шампанское и пса.

– Меня не забудьте, – напомнила я, – припрутся Катрин и Кора, я их могу прибить на месте!

– Куда я дену маму с ее чемоданом? – озаботился Феликс. – Придется утрамбоваться.

По дороге в аэропорт меня успели завезти к врачу. Тот освидетельствовал ожоги на лодыжке и ступнях, укус на руке, многочисленные ссадины и синяки.

– Надеюсь, вы уже заявили на нападавших, – совершенно серьезно сказал доктор, выписывая мне целебное снадобье.

Дорогой парни на чем свет стоит ругали Катрин.

– Ну она и фрукт! – возмущался Макс. – Мы ее считали солидной училкой, думали, за комнату платит вовремя, кухню до блеска отдраивает, под ногами не путается! Куда там! Свалила, не предупредив, задолжала за два месяца, Майку вон беззащитную вместо себя посылает на подвиги, дура! Свинтила за границу! Пусть только явится – она у меня получит!

Я вступилась за подружку, хотя и безо всякого энтузиазма:

– Ну ладно тебе, она ведь не могла знать, что этот урод, ее благоверный, будет меня так же донимать, как ее!

– Скажи уже, что эти типы у вас искали? – вступил в разговор Энди. – История идиотская. Наркоту, что ли?

– Да я сама толком не знаю, – мне снова пришлось выкручиваться, – но не наркотики точно! Катрин вообще ни в чем не виновата! Я не могу больше ничего вам открыть. Знаю только, что у нее родня на Сицилии.

Парни помолчали, явно под впечатлением, посмотрели на меня с уважением, покачали головами и торжественно поклялись ничего никому не рассказывать. А их серые клеточки-то все продолжали трудиться.