Неуправляемый мужчина

Его руки обвились вокруг моих ребер, затем я почувствовала его козлиную бородку на шее, он подбородком сдвинул мои волосы в сторону, а затем его лицо зарылось мне в шею.

— Ты кое-что забыла? — Его хриплый голос зарокотал у меня по коже.

— Да, включить будильник, — ответила я, замерев, как статуя, но каждый дюйм моей кожи покалывало.

— Нет, я его выключил.

— Ты выключил? — Спросила я, глядя перед собой на шкаф откуда доставала кружку.

— У тебя сегодня выходной, ты нужна своей подруге. Приказ босса.

— Тэк…

Его руки сжались, козлиная бородка защекотала мне ухо, губы двинулись по щеке.

— Ты кое-что забыла, — прошептал он.

Я повернула голову, он смотрел на меня. Поймав его взгляд, спросила:

— Забыла?

— Ага.

Я была смущена, было некомфортно от своей странной реакцией на смех Тэка и Лэни, возможно, все еще до конца не проснулась, поэтому нахмурилась, усиленно вспоминая, что же я забыла сделать.

— А что я забыла? — наконец спросила я, на ум ничего не приходило.

Одна из его рук оторвалась от моего живота и обхватила за голову.

— Вот это, — пробормотал он, и его губы оказались на моих.

Это было не утреннее прикосновение губ. Это был поцелуй, серьезный поцелуй. Настолько серьезный, что его тело отодвинулось назад, повернув мое лицо к нему, затем двинулось вперед, прижав меня к стойке. Его рука, обхватившая голову сбоку, скользнула в волосы, замерев на затылке, прижимая к себе, в то время как другая его рука крепко обхватила меня за талию, прижимая к своему телу.

Это был такой серьезный поцелуй и такой замечательный, что я совершенно забыла о Лэни, о своем замешательстве, о странной реакции на Тэка с Лэни, и о сне, который все еще продолжался, отчего передвинула руки, чтобы обнять его за плечи. Я приподнялась на цыпочки и тоже серьезно ответила на поцелуй Тэка. А может, и более. Я была застигнута врасплох, к тому же мне нравился его вкус, я изголодалась по нему. Так что, не думая ни о чем, кроме Тэка, его языка и губ, я упивалась.

Тэк оторвался, но не отнял губ, прошептав мне в губы:

— Мать твою, Рыжик, ты умеешь пользоваться своим сладким ртом, — и его рука крепко сжалась на фразе «мать твою».

Я смотрела на него как в тумане, думая, что он тоже умеет пользоваться своим ртом, предполагая, что умеет гораздо больше, отчего вся моя кожа покалывала, а также понимая, что не совсем закончила с его ртом, когда услышала, как Лейни решила прочистить горло.

Я моргнула, и туман рассеялся.

— О Боже, — прошептала я в губы Тэка и увидела, как углубились морщинки вокруг глаз от его улыбки.

Это было восхитительно, но я запоздало почувствовала себя униженной, поэтому быстро высвободилась из объятий Тэка и отступила в сторону, переведя глаза на свою лучшую подругу.

— Господи, Лэни, прости, я...

— Не обращай на меня внимания, — сказала она, улыбаясь, но в ее глазах застыла боль. — Я помню, каково это в первые минуты встречи. Помню, потому что это было очень похоже, как у меня было с Эллиотом буквально позавчера вечером. — Она замолчала, улыбка померкла, глаза заблестели.

О нет. Вчера я частенько видела этот взгляд. За этим последует драма с рыданиями.

— Черт, — пробормотала я, и рука Тэка обхватила меня за грудь, притягивая к нему, что было неправильно, ну, совсем неправильно, потому что взгляд Лэни как раз переместился на его руку на моей груди. Ее губы задрожали, затем она разразилась рыданиями, наклонившись в бок, чтобы не упасть лицом в свою тарелку с кленовым сиропом, опустив голову на руку, но ее волосы все же упали в тарелку с кленовым сиропом.

— По-моему, блинчики уже не действуют, — прошептал мне на ухо Тэк.

Я вырвалась из рук Тэка, развернулась и уставилась на него.

Его глаза встретились с моими, но я заметила, как дернулись его губы, прежде чем он спросил:

— Что?

Я шлепнула его по руке, приподнялась на цыпочки, смотря ему в глаза, и прошипела:

— Ты не должен так целоваться перед человеком, который только что расстался со своим женихом! На самом деле, ты ни перед кем не должен так целоваться.

Его лицо тут же оказалось в дюйме от моего, когда он прошептал:

— Нет, детка, могу и должен. Я целуюсь где и перед кем, черт возьми, хочу, а это значит, что и ты тоже.

Я скосила на него глаза, развернулась и побежала к Лэни.

Положила руку ей на спину и осторожно вытащила ее волосы из кленового сиропа с тарелки.

— Милая, — прошептала я, — у тебя волосы в сиропе.

Она резко откинулась на спинку стула и, глядя в потолок, воскликнула:

— Какая разница! Это никого не волнует! В чем у меня волосы! — Потом она плюхнула голову обратно на руку, лежащую на стойке, у меня было достаточно времени, чтобы убрать ее тарелку.

Я подняла глаза на Тэка и пронзила его взглядом, одновременно поднимая тарелку и протягивая ему. Он неторопливо подошел ко мне, забрал у меня тарелку, пока я стаскивала Лэни со стула.

— Пойдем в душ, — прошептала я ей.

— Никакого душа. Никакой работы. Нет, ничего. Я буду есть блинчики Тэка, пока не наберу девятьсот фунтов веса и не умру, придется выломить твою дверь, чтобы вытащить мою тушу отсюда.

Я знала что, когда Лэйни впадала в драму, нужно было быть на стороже.