Неуправляемый таран

Игнат снова промолчал. Ханчик в курсе, с кем он должен сойтись на стрелке. Он знал, с кем имеет дело. Знал и то, кто в свое время сыграл злую шутку с Паппосом. Ханчик знал, кто стоит против него. А назваться он требовал, чтобы сбить Игната с толку, поставить его в позу объясняющегося, оправдывающегося. Как будто он пахан, а Игнат какой-то левый. С этой паханской высоты он и собирался давить его…

– Ты кто такой? – не дождавшись ответа, дернулся Ханчик.

Он обозначил движение, как будто собирался ударить рукой, но Игнат и глазом не моргнул.

И Дашок не дернулся. Он стоял слева от Игната, который должен был казаться его правой рукой. Но сейчас Игнат был в центре, потому что это была его стрелка. Он предложил встретиться с Ханчиком, он и держал разговор. Кеша не очень возражал против такой постановы, поэтому не вмешивался. Ханчик на него даже не смотрел. Все правильно, нельзя распылять внимание.

– Ты все знаешь, Ханчик. И давай без порожняков… – Игнат расставался с каждым своим словом, как с золотой монетой. – Давай сразу поставим вопрос ребром. Свое место мы тебе не отдадим. Это раз. Хочешь быть смотрящим, с этим без проблем. Это два. Есть у тебя полномочия на это дело или нет, нас это не касается. Пусть воровские с тобой разбираются… Короче, нас ты не трогаешь, а за городом смотришь. Такое вот предложение.

Ханчик торжествующе вскинул бровь. Не ожидал он столь быстрой победы. Пусть и не сможет он подвинуть Кешу с его бригадой, но за ним признают право смотрящего. И это не столько его успех, сколько поражение противника. Слабого противника, которого потом можно будет подвинуть. Сначала укрепиться на доходном месте смотрящего, а потом подвинуть.

– А ты нормальный пацан, Пауст, – скривился Ханчик – Жаль, что мужик…

Это был камень в его огород. Дескать, хоть и топтал Игнат зону, но был он там всего лишь мужиком. Мол, до блатного не дорос.

– Лучше быть правильным мужиком, чем ссученным вором, – невозмутимо парировал Игнат.

– Что? – встрепенулся Ханчик.

– Это я про Паппоса… Место у нас здесь такое, людей портит. Был Паппос нормальным, а стал ссученным…

– Это что, намек?

– Нет. И даже не предостережение. По своим воровским делам вы сами, без нас разбирайтесь. Нам все равно, кто за городом смотреть будет. У нас свои дела, у вас свои. Главное, чтобы никакого беспредела. Беспредел ни тебе не нужен, ни мне. Тихо должно быть в городе и спокойно. Я правильно говорю? – ничуть не заискивая перед жуликом, спокойно спросил Игнат.

– Не вопрос.

– А ты торпед к нам в «Приморье» запустил, меня хотел замочить, моих корешей. Нехорошо.

– Ты что-то путаешь, пацан! – угрожающе сощурился Ханчик.

Взгляд у него тяжелый, пронизывающий, но Игнат выдержал его.

– Ну, если ошибся, извини.

– За такой базар и ответить можно!

– Спрашивай – отвечу.

– На первый раз прощаю… – Ханчик явно не хотел портить идиллию.

Не хотел портить идиллию, которую сам же себе и создал. Жулик, похоже, всерьез поверил, что Игнат склонил перед ним голову, хотя он даже шапку перед ним не снял.

– Значит, договорились. Ты делаешь свои дела, мы – свои. И чтобы никакого беспредела. Это прежде всего в твоих интересах, – сказал Игнат.

– Все правильно, пацан, – усмехнулся Ханчик с оттенком презрения во взгляде. – Правильный у тебя расклад… А по этому раскладу ты на воровской общак отстегивать будешь. Десять процентов со всех твоих наваров.

Именно к этому моменту и двигался разговор. Вокруг этих выплат он и должен закрутиться в смертельно опасную петлю. И кто эту петлю на кого накинет, тот и выиграет…

– Десять процентов – это слам, которые снимают воры с цеховиков, – покачал головой Игнат. – Но мы не барыги. Мы братва. Мы сами с рыбаков снимаем. Они барыжат, а мы снимаем. Если бы мы барыжили, ты бы мог с нас снимать. А снимать с братвы – это не по понятиям.

– Чет я не понял! – взбучился Ханчик. – Чо за дела?.. Братва на общак отстегивать должна!

– Воровская братва. А мы новые. Понятия у нас такие же, как у воровских, и общак у нас свой. И грев на зоны мы сами гнать будем. Кому, куда, сколько и зачем – это наши расклады… А десять барыжьих процентов на свой общак ты снимешь с рыбаков сам. Мы снимаем свое, ты снимаешь свое – такой вот расклад.

Ханчик смотрел на Игната с раскрытым ртом. Не ожидал он такой засады. Он и сам готов был снимать с браконьеров, для этого хотел покончить с дашковской братвой. Сделай он это, выплаты с рыбаков переключились бы на него если не автоматически, то близко к тому. Разослать бойцов по пиратско-рыбацким бригадам, объяснить ситуацию, а если вдруг кто-то возмутится – на нож или на пулю. Тяжелое это дело, с браконьеров снимать, но, в общем-то, посильное. Кеша со своей бригадой это доказал. Тут главное – чтобы жертвенная кровь пролилась, питая и раздувая страшные слухи.