Неуставняк-1. Книга 1

– Есть! – Я стал быстро удаляться в сторону группы спорящих с комендантом офицеров.

– Стой! – проревел прапорщик и сделал два шага в сторону Федулова. – Вы чё хотите?! – почти прошептал он.

– Мы пришли принять сухой паёк, и мы его примем! – Ефрейтор правой ногой отступил на полшага назад и присел в колене на левую ногу. Руки его проделали незамысловатые движения, чтобы принять исходное положение для рукопашного боя.

Медведь остановился и принялся медленно соображать, затем он поднёс к своему носу накладную, туповато посмотрел в неё, повернул голову в сторону офицеров, которые, сделав перерыв в споре, обратили внимание на недоразумение, возникшее возле машины, и отступил назад.

– Вы чё вылупились? Пошли отсюда к составу поезда, я пошлю за вами, когда с этими закончу! – Прапорщик позорно прогнал наших конкурентов, и те, не возмущаясь, удалились на значительное расстояние, но их интерес к процедуре приёма не упал.

Далее всё происходило почти по-честному. Я принимал только запечатанные коробки, а те, которые мне не нравились по весу, откладывал в сторону, открытые или запечатанные не заводским способом вообще не рассматривались. В результате штук тридцать нам собирали из разных и даже закрытых коробок, но по весу неполных. Внутри большой коробки размещалось двенадцать коробочек с самим сухим пайком. Одна коробочка – один день жизни солдата.

Сухой паёк – это: одна пачка из четырёх чёрных, твёрдых, как камень, сухарей; пачка из девяти галет, пресных и твёрдых, как деревяшки; одна банка тушёнки; две банки каши с мясом; маленький ключик, завёрнутый в инструкцию12 по открыванию им банок; сахар, чай и, может что-то ещё, но оно несущественно. В офицерском сухпае есть сгущёнка, правда, она маленькая, но бывает и шоколад с печеньем.

Мы приняли свой сухой паёк, и я быстро стал штабелировать коробки. Федулов, сделав отметку в накладной, резво удалился в сторону нашей роты.

– Ты, сучёнок, долго так не проживёшь, я в армии двадцать лет, и такого гада ещё не видел! – Прапорщик смотрел на меня с ненавистью. Если б мой пост не был бы на виду, то не сомневаюсь: эти слова были б уже моей посмертной эпитафией.

Конечно, было не очень комфортно находиться рядом с ним, но этот бой я выиграл не ради чести, а ради себя самого. Час назад прапорщик нашей роты мне доходчиво объяснил: сухой паёк выдаётся из расчёта одного полного дня, а сегодняшний ужин останется в аттестатах как съеденный в столовой сборного пункта.

– И не забывай, что не факт, что нас довезут за трое суток! – сказал он с нотками наставника.

Считать я умел и предположил, что в армии возможен вариант: три равняется четырём с половиной, поэтому стоило принять бой, чтобы не увеличить эту пропорцию. Вскоре человек десять из нашей роты стали перетаскивать отвоёванные коробки в вагон.

Я был счастлив: моё первое поручение не будет омрачено невозможностью его исполнения, и от чувства самоудовлетворения потерял бдительность. На землю меня вернул, вернее, приземлил смачный пинок прапорщика, который я получил под зад, и короткое мгновение был лётчиком грузовой авиации. Правда, приземление смягчили последние две коробки, которые я решил отнести сам.

– Это тебе на добрую память! – услышал я прощальный рык Медведя.

Память моя хорошо зацепила это посвящение во взрослую жизнь.

Спасибо тебе, мой озлобленный зверь – этот урок был нужен, чтобы в будущем не совершить ошибки, стоящей одному свободы, а другому – жизни.

Многие, не поимев подобного общения и не вынеся из него зерна знания и понимания, превратились в бурном море служебных будней в щепки, которые бросает из стороны в сторону пока не прибьёт к берегу или пока не потонут, набухнув от невзгод и трудностей армейской действительности!

Весь полученный провиант был перенесён в купе №3, которое через двадцать минут превратилось в склад – на спальных полках размещались коробки с продуктами по их родовой принадлежности. Во время следования в пути я проявил определённую смекалку, выдавая на четырёх человек на один приём пищи по две банки каши и одной банке тушёнки. Тем самым была достигнута экономия, которая позволила продержаться пять дней пути. Голодно не было, просто ещё не привыкшие к холодной и твёрдой пище желудки долго не принимали эту еду, а для перекуса я всем выдал по пачке галет13.

Солдатские галеты прекрасно утоляют голод, если ты к ним привык, а также успокаивают аппетит, если ты их ешь впервые. Одним словом, все были сыты и накормлены, чего нельзя было сказать о других новобранцах нашего поезда.

Мы ехали долго, муторно, жарко, холодно и душно. Сержанты собирали деньги, чтоб вместе с нами пить водку, которую заботливая проводница предоставляла по первому требованию. Офицеры закрылись в купе и не выходили из него, мы же совершенно не ощущали их присутствия.