Неуставняк 2

Остатки нераспределённых сидели, скучковавшись по группкам, на галёрке. Посредине прохода стояли два письменных стола, на которых были разложены тощие картонные папки личных дел. Несколько командиров шептались и перебирали их, словно это были не наши судьбы, а всего лишь карты, которые сейчас перемешают, перетасуют и сдадут, чтобы начать игру по крупному – не в секу или очко, а как у них это водится – в преферанс! Ну а мы как прикуп или, скорее, как денежный банк, должны сидеть и ждать своей участи.

– Ну что, музыкант! – Серёга Целуйко, щурясь, улыбался. – Наигрался? Хотел спилить! Не удалось?! Всё? Выдули тебя из оркестра?

Нервный смех поддержал его подколку.

– Спокойно, пацаны, ща будет вторая серия! – Я, словно в подтверждение, выдвинул ладонь, успокаивая всех жестом.

– Саня, вечно ты в бутылку лезешь, – проскрипел Чалый. – Двоих уже куда-то увели.

Я огляделся – из нашей команды не хватало Бисса и Галочкина[15]. Скажем так, они мне были по барабану, так как моя дружба с первым взводом заканчивалась на Целуйке и Нерухе, но последний должен был попасть в Кировабад.

– Да?! – усмехнулся я. – А меня случаем не вызывали? А то дюже расстроенный капитан меня искать выходил!

– Кому ты нужен! – Сменив беспокойство на улыбку, подначил Смирнов. – Дрочи по клавишам, музыкант!

Все приглушённо засмеялись.

– Спокуха! Замерли и ждём! – Я пропихнулся к ним поближе и стал ждать дальнейшего разворота событий.

В зале оставалось человек семьдесят вчерашних курсантов, когда быстрый, маленького роста полковник вошёл в помещение клуба.

– Смирно! – Команда, отражённая стенами, взлетела под потолок и ударилась в нас.

Мы вскочили, наши кресла, подняв свои сидушки, захлопали, как аплодисменты.

– Вольно! – Полковник не стал ждать доклада старшего офицера. – Кто остался?!

– Спецы, товарищ полковник! – ответил майор.

– А а! Ну понятно. – Полковник повернулся и подозвал Саню, который стоял возле входной двери. – Как ты его назвал?

– Куделин! – Саня посмотрел на наши ряды и ткнул в меня пальцем. – Вот он.

– Так, сынок, – обратился ко мне полковник, – каким спортом занимался?

– Боксом, – сказал я удовлетворённо, понимая, что передо мной настоящий командир, которого все тут уважают.

– Очень хорошо! – Он наклонил голову вбок и оценил меня взглядом. – Так, этот будет мой! Где его дело?

– Не могу, товарищ полковник, он связист! – взмолился майор. – Начальник штаба приказал связистов больше не трогать!

– Ну так что же! Разведке что? Разве связисты не нужны?!

– Но он ЗАСовец! – настойчиво парировал майор.

Секундное замешательство, и полковник, словно оправдываясь, развёл руки в стороны и сказал, глядя в мою сторону: «Ну извини, сынок, тут уж и я бессилен». Затем он так же быстро ушёл, как и появился.

Саня вышел за ним, но перед этим показал жестом, что меня найдёт и ещё перетолкует.

– Ну ты, бля, даёшь! – изумился Димка, и все замолчали, в ожидании решения собственных судеб.

Часы уже давно протопали обеденное время и стали склоняться к полднику, правда в армии он отсутствует, но и этот жидкий перекусончик нам бы не помешал.

Даже в закрытом от посторонних клубе к нам подсаживались солдаты и старались произвести неравный обмен. Их интересовало всё, но в основном сигареты, часы, тельники, ну или ещё что-то типа перочинных ножей и даже нагрудные значки, которые они готовы были у нас купить, предлагая некий смешной денежный суррогат. Всё это выпрашивалось с мотивировкой «отдай земляку, а то по прибытии в часть всё равно заберут»…

Наконец, какой-то капитан, забрав документы, повёл нас через весь городок в сторону теперь уже нашего постоянного места службы.

Пройдя мимо магазина и чьего-то палаточного городка, мы вышли на пустырь со следами от недавних палаток и прямолинейных дорожек, приходящих из ниоткуда и ведущих в никуда. Пейзаж выглядел почти лунным, так как, снимая палатки с их насиженных мест, никто не позаботился о восстановлении прежнего ландшафта, и вполне заметные следы, как воронки после артобстрела, украшали местность. Там, вдали от основной палаточной суеты, находились два поставленных в линию модуля. Первый по нашему движению ещё достраивался и был, наверно, единственным во всей дивизии темно зелёного цвета, такого тёмного, что ещё темнее – уже не зелёный. Второй же модуль был голубым, не ярким, а просто голубым. С торца его на двух стенках от входа красовались два нарисованных плаката: на одном – крылатая пехота[16] производила десантирование за спиной связиста с заплечной рацией. Он что-то докладывал, сжав сильной рукой передающее устройство. Второй плакат был более прозаичен, так как напоминал про героические свершения всеобъемлющей коммунистической партии Советского Союза.

Перед этим модулем располагался маленький бетонный пятачок размером не более чем пятнадцать на двадцать, а в трёх метрах от него по ходу нашего движения стоял караульный грибок. Одинокий дневальный, вооружённый штык ножом и автоматом, с надеждой оглядывал подступы, стараясь высмотреть врага, чтобы не подпустить его к этому бетонному пятачку.