Неутолимая страсть

Под вечер Кэтрин встретилась со своей подругой Арбеллой. Миновав дворцовые кухни и стрельбище для лучников, они двинулись в сторону теннисных кортов. Теплая весенняя погода заставила большинство придворных выйти на открытый воздух. Джентльмены-атлеты взялись за спортивные игры, собрав возле себя кучу болельщиц. Но прежде всего здесь происходил показ туалетов да назначались тайные свидания.

— Добрый вечер, леди.

Одетый в модную короткую накидку и атласные бриджи, Уильям Сеймур подмигнул Кэтрин и взмахнул украшенной перьями шляпой. Кланяясь, он ухитрился передать Арбелле записку. Продолжив прогулку, девушки дошли до турнирного поля и уселись на пустой трибуне.

— Это, наверное, поэма? Хэл Сомерсет написал для меня одну после того, представления, — сказала Кэтрин.

— Нет, Кэт, это не стихи. Уилл просит меня прийти на тайное свидание ночью на следующей неделе… одной, — призналась Арбелла, задохнувшись от волнения.

— О, Белла, ты ведь откажешь ему?

— Я не собираюсь оставаться в старых девах. Я старше тебя, Кэт. В один прекрасный день Уильям станет графом Хартфордом. Мы прекрасно подходим друг другу, потому что оба можем претендовать на трон.

Кэтрин знала, что в Арбелле Стюарт текла королевская кровь. Ее покойный отец приходился правнуком Генриху VII.

— Если ты действительно пойдешь на свидание, держи это в полной тайне, Белла.

— Мне требуется найти вескую причину, чтобы отпроситься из дворца.

Страстно желая помочь, Кэтрин предложила:

— В начале следующей недели я на два дня уезжаю в Ричмонд. Можешь сказать, что поехала ко мне. И это не ложь, считай, что я пригласила тебя в данную минуту.

Арбелла вздохнула с облегчением.

— Ты прекрасная подруга, Кэт. Твоя отзывчивость умиляет меня.

Наутро после швартовки баркентины в порту лошадей Хапберна выгрузили и отправили на аукционные торги рядом с лондонскими доками. Роберт Кери отправился туда вслед за Патриком.

— Я понял, что в Кричтоне разводят лошадей. Ты оставляешь себе всех лошадей, которых забираешь у пленников? — поинтересовался Роберт.

— Нет, на мой взгляд, английские лошади плохо переносят наш суровый климат. Я предпочитаю диких, которые зимуют на холмах Ламмермур. Каждое лето я езжу туда, высматриваю жеребца, у которого есть свой табун кобылиц, и отлавливаю нескольких его жеребят. Их-то и привожу в Кричтон.

— Один из моих братьев разводит лошадей на наших землях в Хартфорде. Может, мы купим одного из твоих жеребцов на племя? Давай как-нибудь съездим туда?

— С удовольствием. Лошади — моя страсть. Хартфорд милях в двадцати от Лондона, ведь так? — Патрик улыбнулся. — Какого дьявола тогда ты жалуешься на бедность, если твоя семья столько имеет?

— Все имущество записано на отца. Следующим лордом Хансдоном станет мой брат Джордж. Я десятый ребенок по счету и унаследую совсем ничего, помимо королевской крови, конечно, — хмыкнул он. — В тебе тоже есть королевская кровь, лорд Стюарт. Почем она в наши дни?

Патрик поморщился:

— Наверное, стоит столько же, сколько помет летучей мыши.

От смеха Роберт чуть не задохнулся.

— Хорошо хоть лошадиные крови сегодня в цене, — проговорил он.

— Из-за прошлогодней войны в Ирландии в английской армии нехватка лошадей. Так что я не сомневаюсь, что выручу хорошие деньги. Отметим это дело сегодня вечером. У кого в Лондоне самая лучшая еда?

— В «Монашеской причуде» подают деликатесы, отличные вина и накрашенных дам!

— И играют, наверное?

Роберт усмехнулся:

— Во что угодно, начиная с костей и кончая игрищами вокруг майского дерева.

Сгибаясь под тяжестью дорожной сумки, Кэтрин ранним утром сошла с баркаса на пристань в Ричмонде.

— Не надо, Мэгги, я сама.

— Совершенно ни к чему было брать с собой столько багажа, барышня. Ведь дома гардероб ломится от одежек.

— Нарядов слишком много не бывает, Мэгги. Я еще привезла дюжину эскизов для платьев Филаделфии. Жалко, что этим утром ей не удалось освободиться. Мама сказала, что дождется их с Кейт, и они приедут сегодня вечером.

— Ну как же, разве Изобел может бросить королеву!

— Ты только вдохни этот майский воздух! По-моему, самое лучшее время года, когда деревья начинают цвести.

Чтобы сократить путь до дома, они решили пройти через сад Хансдон-Холла. Лужайки уже были усыпаны нарциссами. Дрозды деловито суетились, выискивая гусениц.

— Обожаю птиц! У меня к ним какое-то особое чувство.

— У тебя особое чувство ко всему живому, даже к каким-нибудь мошкам и букашкам, которые так досаждают нам в жаркие дни. А стрекозы — так те для тебя вообще феи!

— Шекспир часто описывает страну фей. Так что, может, они и существуют на самом деле, — беспечно заявила Кэтрин и придержала дверь перед Мэгги. — Ммм, запах какой! Наверное, миссис Добсон печет яблочный пирог. — Она скинула накидку. — Пойду-ка я на кухню и стяну яблоко для Жасмин.

— Но ты же не пойдешь на конюшню в этом платье. Испачкаешься вся.

— Со мной такое когда-нибудь случалось?

Мэгги оглядела Кэтрин с ног до головы. В бледно-лимонном платье с жестким воротником ему в тон и лентой того же цвета, которая удерживала черные кудри высоко на затылке, она была прелестна.

— Сдаюсь, барышня.