Неутомимые следопыты

— Да что ты, Женька! Я ведь думал, что ты за мной бежишь.

— Так ты, выходит, думал, что я тоже трус?..

— Ну не трус… а я просто… испугался…

Вот когда Женька с негодованием сплюнул на мостовую. Мне даже сделалось как-то легче от этого плевка. Наверное, вид у меня был очень уж виноватый и жалкий, потому что он, внезапно смягчаясь, произнес:

— Ладно уж, на первый раз прощается.

— Я, Жень, ни за что бы не побежал, — торопливо, захлебываясь, принялся убеждать его я. — Мне только показалось, что ты тоже побежал…

— Ну смотри, — пригрозил Вострецов, — если снова удерешь, я с тобой больше ни за что водиться не буду Понял?

— Понял, — невесело согласился я. — А если они все-таки нам надают?

— Тогда драться будем! — решительно объявил Женька.

Мы опять зашагали по тротуару. Признаюсь, я чувствовал себя довольно погано. Драться мне ни с кем не хотелось. Длинным, очень длинным и страшным показался мне на этот раз наш путь. Поминутно я озирался по сторонам: не крадутся ли за нами следом эти дружки. Но никого не было видно.

Мы вошли в подъезд, и мне почудилось, будто мы окунулись в теплую ванну, до того сделалось спокойно. Вот сейчас мы поднимемся в светлой кабине лифта на нужный нам этаж и увидим ее… Ту, которую давно ищем. Ради нее мы обошли столько домов. Ради нее я падал носом в сугроб и заработал сегодня здоровенный синяк под глазом…

Лифт, дернувшись, остановился. Не знаю отчего, но у меня вдруг отчаянно застучало сердце. Женька позвонил у двери. Послышались легкие молодые шаги. На пороге стояла стройная женщина со смуглым лицом и темными вьющимися волосами. Черные живые глаза оглядывали нас с внимательным любопытством.

— Вы ко мне, ребята? — спросила она.

— Нет, — отозвался Женька. — Нам учительницу надо… Ольгу Александровну…

— Пономареву, — подсказал я.

— Ага, Пономареву… Она дома?

— Дома, дома, — улыбнулась женщина. — Проходите. Ольга Александровна Пономарева это я.

Динарий Юлия Цезаря

Каникулы подходили к концу. В книжном магазине «Красная Пресня», что возле заставы, в канцелярском отделе с утра выстраивалась небольшая галдящая очередь из школьников за тетрадками. Маму уже два раза приглашали на какие-то родительские собрания.

Все чаще дома почему-то стали попадаться под руку учебники — то задачник по алгебре, то «Физика», то «Грамматика»… Громадная елка, которая накануне Нового года засверкала в витрине Краснопресненского универмага, почти совсем осыпалась. Сияющие на ее ветвях разноцветные золотые и серебряные шары потускнели и потеряли свой заманчивый блеск.

Да, каникулы подходили к концу. Но не видно было конца нашим с Женькой поискам. Ольга Александровна Пономарева, конечно, оказалась совсем не той Ольгой, которую мы искали. Зато она очень здорово нам помогла. Оказалось, что она, действительно, помнила наизусть всех жильцов во всех домах на Овражной. Ведь Пономарева, и верно, была депутатом, правда, не Московского Совета, а районного Совета народных депутатов. Ей часто приходилось иметь дело со своими избирателями.

— Запишите фамилии пенсионеров — коренных жителей нашей улицы, — посоветовала нам она. — Вам будет гораздо легче искать.

За три дня до воскресенья мы решили обойти первых коренных жителей Овражной улицы по списку Ольги Александровны, а в воскресенье позвонить по телефону Виталию Васильевичу Купрейкину на Кутузовский проспект, возможно, он к тому времени уже возвратится из санатория.

В пятницу мы с Женькой торопливо шагали к троллейбусной остановке. На перекрестке нас кто-то окликнул. Разом обернувшись, мы увидели Ивана Николаевича.

— Ну, искатели, как успехи? — поздоровавшись, спросил он.

— Ищем, — тяжко вздохнув, сказал Женька.

— А что же так грустно? Надоело, что ли?

— Ну что вы, Иван Николаевич!.. — голос у моего приятеля зазвучал несколько бодрее. — Нам тут учительница одна помогла. Она всех жильцов на Овражной помнит. Нам, знаете, сейчас как легко стало!..

— Какая же учительница?

— Пономарева!.. Ольга Александровна! — в один голос, словно сговорившись, гаркнули мы.

— Как же, как же, знаю такую. Превосходная женщина. Ну а доклад как? Готовитесь?

Мы оба разинули рты. С нашими поисками мы совершенно забыли о докладе.

— Ай-яй-яй, — осуждающе покачал головой Иван Николаевич. — Ведь договорились же…

— Да мы все подготовим, — торопливо принялся убеждать Женька. — И альбом еще сделаем…

— Какой альбом?

— О революционном прошлом нашего района.

— А ведь это отличная мысль, Вострецов! — воскликнул руководитель исторического кружка. — Ну, вот, и троллейбус ваш подошел. Желаю удачи во всех ваших начинаниях.

Всю дорогу до Овражной улицы мы с Женькой горячо обсуждали, каким должен быть тот альбом, который так неожиданно придумал мой неугомонный товарищ. Я настаивал, чтобы на его обложке развевалось алое знамя, символ революционных схваток у нас в районе. Женька не возражал. Но когда мы принялись обсуждать, как будет называться альбом, водитель объявил нашу остановку.