Неужели это он?

— Ради Бога, простите меня. Я понятия не имел, что вы устали и у вас болит голова.

Доминик поняла, что для нее пришло время реванша.

— Что вы, я ничуть не устала и с головой у меня все в порядке. Просто Пат… Ничего, что я так запросто называю ее? Она была так добра, что решила, будто я нуждаюсь в отдыхе.

На лице Сида не отразилось никаких эмоций, он просто сказал:

— Вы не хотите немного выпить перед обедом?

— С удовольствием… Какая чудесная комната!

— Моя мама живет здесь, когда приезжает ко мне в гости.

— Я сразу поняла, что тут кто-то живет, — улыбнулась Доминик. — Ну, вы понимаете, о чем я: конверты для писем, вышивка, книги и все такое.

— Понимаю, — ответил он, задумчиво глядя на нее.

После аперитива они приступили к обеду. Потом Доминик ненадолго покинула своего опекуна, чтобы подготовиться к поездке. Около восьми ее осторожно, словно хрустальную вазу, погрузили в «порше». Единственное, что ее тревожило, сможет ли она вести какой-нибудь умный разговор всю дорогу до Дувра.

Как выяснилось, она зря волновалась. Убедившись, что его спутница удобно устроена, Сидней целиком ушел в свои мысли и явно не нуждался, чтобы его занимали непринужденной болтовней.

4

Доминик была несказанно благодарна своему спутнику за молчание, так как чувствовала себя уставшей и ни на какие разговоры у нее сил не было. К тому же с Сиднеем оказалось очень приятно молчать, словно они с ним старые друзья, которым друг с другом разговаривать необязательно.

Когда они прибыли в Дувр, Сидней не терпящим возражения тоном велел ей оставаться в машине, а сам куда-то ушел. Его не было так долго, что Доминик почувствовала себя неуютно. Она уже собралась идти искать его, но тут он вернулся.

— Можем подниматься на борт, — сообщил он ей.

— Но у меня еще нет билета…

— Я взял два билета.

— Сколько я вам должна?

— Нисколько.

— Так не пойдет, — решительно заявила Доминик.

— Хорошо-хорошо, можете со мной потом расплатиться, если вам так хочется, — бросил он раздраженно и пристроился в хвост длинной колонны въезжавших на паром автомобилей. Спустя какое-то время они уже поднимались на верхнюю палубу.

На верхней палубе было так тихо и безлюдно, что Доминик, привыкшая пользоваться более дешевыми местами на пароме, даже поежилась. Бесшумно, как призрак, возникла стюардесса и показала им их каюты. Сидней коротко кивнул Доминик, когда их провожатая открыла дверь пятого номера.

— Встречаемся через десять минут в ресторане, — коротко бросил он и пошел дальше по коридору.

Доминик огляделась. Каюта была небольшая, но очень комфортабельная. Наверное, первый класс, подумала она с ужасом, так как не была уверена, что у нее хватит денег расплатиться за билет. Хотелось бы еще знать, где тут ресторан.

Она причесалась, наскоро обновила помаду на губах и тушь на ресницах и уселась на кушетку. Десять минут давно истекли, но она никак не могла решить, хочет она идти в этот самый ресторан или нет. Пожалуй, нет. Но… ей страшно хотелось побыть еще немного в обществе Сиднея Харпера.

Сидней уже ждал ее в ресторане и, когда она заколебалась, стоя в дверях, поднялся и приветственно помахал ей рукой.

— Что-нибудь выпьете? Я вам искренне советую, помогает от морской болезни, а в это время года может здорово качать.

— Когда я ехала в Англию, волнение было довольно сильное, но морской болезни у меня не было, — ответила она и улыбнулась.

— Сухой мартини подойдет? — Сидней тоже улыбнулся в ответ. — Поесть, между прочим, тоже не мешает.

Вскоре принесли еду. Сидней и Доминик вдруг почувствовали себя неловко. Изредка они перебрасывались ничего не значащими фразами, тщательно избегая касаться темы ее пребывания в Лондоне. Вскоре извинившись, Доминик ушла к себе в каюту. Сидней не стал ее удерживать.

— Мы причаливаем в Брюгге около семи утра. Примерно в четверть седьмого подадут чай и тосты. Завтракать будем позже, — сказал он на прощание.

В Проливе было довольно сильное волнение. Когда Доминик добралась до своей каюты и вскарабкалась на довольно узкую койку, она почувствовала слабость и дурноту. Но она так устала, что заснула прежде, чем поняла, началась у нее морская болезнь или нет.

Утром ее разбудила стюардесса, которая принесла чай и тосты.

— Здорово нас сегодня ночью болтало, — сказала она. — Скоро причаливаем в Брюгге.

Паром раскачивало как щепку, однако Доминик смогла проглотить тост с чаем, да и чувствовала она себя не хуже обычного. Пока она отыскивала путь на верхнюю палубу, в голове у нее почему-то вертелся вопрос, хорошо ли сегодня спал Сидней. В конце концов, она решила, что хорошо — он не похож на человека, подверженного природным катаклизмам.

Вскоре она нашла его. Сидней стоял на верхней палубе, опираясь на перила, и наблюдал за приближающимся берегом. Видимо, спиной почувствовав ее взгляд, он резко обернулся.