Неужели это возможно. Недалеко от Москвы, продолжение

– Ты права, Зиночка. Ну, а насчет того, что мы не молодеем – ничего не поделаешь. Хотя вы все для меня остаетесь девушками … Итак, кто из вас нуждается в улучшении жилищных условий? Давайте откровенно …

Разговор был долгий и откровенный – Свиридов выяснял все подробности о семейной жизни «девушек», о их детях, и будущем взрослых детей и о перспективах образования новых семей.

И никому из присутствующих не казались странным такие подробные разговоры, и то, что Свиридов помнит все о детях и мужьях своих диспетчеров.

И даже о том, с кем встречается тот или иной «ребенок» …

С ГРИШЕЙ

Свиридов теперь часто работал дома, у себя в новом кабинете.

А рядом, в своей мастерской работал Гриша.

Последнее время Гриша много времени посвящал цветной миниатюре – той технике, которую ему показал Даффи.

Поэтому на его столе появилась стопка плотной белой бумаги, наборы дорогих импортных цветных фломастеров.

И когда появлялось настроение Гриша брал небольшой листок бумаги, открывал упаковку фломастеров и начинал фантазировать.

Так появлялись изящные миниатюры с яркими нереальными красками, горные ущелья и предгорья, усеянные цветущими тюльпанами, стада разномастных коров на лугу у заснувшей речки, скопление автомобилей у полосатого шлагбаума деревенского переезда и манящие лесные дали …

Еще была целая большая серия рисунков с балкона – соседний корпус, маленькие административные домики, беседки, стайки школьников – в школу и из школы, мамы с колясками и мамы, ведущие малышей в детский сад …

Вариантов было много, показывающих вид из окна и с балкона в разное время суток, но пока ни один из рисунков не вызывал полного удовлетворения художника.

На столе у Свиридова еле слышно звякнул сигнал и замигала лампочка – это была прямая линия связи с сыном, с соседней комнатой. На этом настоял Свиридов.

– Я слушаю тебя, сын.

– Ты очень занят? Можешь зайти?

– Уже иду.

Свиридов отпер дверь, соединяющую его кабинет с мастерской сына, и прошел к нему.

– На, посмотри …

Свиридов увидел часть подъезда соседнего корпуса, маленького мальчика и молодого щенка на дорожке сквера. Щенок сидел и очень внимательно слушал, а мальчик возмущенно что-то ему говорил. Возмущение мальчика было так велико, что он даже не мог подобрать слова, хотя это не выражалось ни в каких жестах. А на самом краю рисунка на дорожке стояла девочка с бантиками и очень внимательно наблюдала за происходящим, и ей было не просто интересно, но и очень важно происходящее …

Минимум деталей, яркие чистые краски …

– Ты молодец. Ты молодец, Гриша! Я слышу голос возмущенного мальчика, я вижу заинтересованность девочки, я даже вижу, что щенок не только внимательно слушает своего хозяина, но и сам смущен каким-то своим проступком. Я все это вижу, сын!

– Да? И минимум деталей, правда? И дети не статичны, правда?

– Правда. Мне очень нравится. Мне кажется, что это успех, что это что-то … ты что-то преодолел, поднялся над чем-то … Я не прав?

– Ты прав, папка … У меня долго не получалось совместить информативность с лаконичностью. А здесь, кажется, удалось, да?

– По моему удалось. Давай покажем нашим женщинам?

– Они скоро придут на обед, тогда и покажем. Я хочу показать тебе еще один рисунок, только по большому секрету, ладно?

– Разве я подводил тебя?

Гриша порылся в папке и подал отцу лист бумаги.

На рисунке была изображена Уля. Она обнаженная стояла перед зеркалом спиной к зрителю, и поэтому ее тело было видно и сзади, и спереди. Свиридов долго не мог отвести глаз от рисунка. Сияющие прозрачные краски, изумительные линии тела, удивительно спокойное задумчивое выражение лица.

– Гриша, это шедевр. Это – богиня, а ты – гений. Столько света, столько любви, столько … целомудрия, если хочешь. Уля видела?

– Видела.

– Что сказала?

– Ну, сказала … Сказала, что она меня любит …

– Ты по секрету покажи Тоне – пусть она тоже порадуется.

– Я оторвал тебя от дел?

– Ничего, сын. Хотя эти думские дела так запущены …

ОБЛДУМА

Свиридов в Облдуме чувствовал себя неуютно, хотя порекомендовал туда его сам Борис Громов взамен выбывшего.

При распределении обязанностей члены Думы, знакомые с некоторыми служебными функициями Свиридова, рекомендовали его в разные комиссии.

Его приглашали и в правовую, и в промышленную, и в экономическую, и в комиссию по вопросам безопасности …

Вот в эту комиссию он и попал – в комиссию по вопросам безопасности. Среди членов комиссии были люди из органов, а руководителем выбрали отставного генерала с опытом работы во фронтовой разведке.

По установившемуся обычаю на первом заседании нового состава Думы каждый депутат рассказывал о себе и отвечал на вопросы. Свиридов был в штатском, мало кто знал о его чине и наградах, поэтому он легко справился с рассказом о себе. А среди вопросов ему задали такой:

– Как вы думаете, что в наибольшей степени снижает эффективность нашей работы?

– Непрофессионализм. Вплоть до известной пословицы – заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибет. Или другой – беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать – пирожник.

– Ну, а если ближе к нашим задачам?