Неужто ты меня не знаешь (ЛП)

— Ну, знаешь. Как это все может выглядеть у других женщин? — спросила она, завороженная его легкими, как перышко, прикосновениями к ее коже.

— Я знаю, как выглядят другие женщины. Я видел голых девушек и до тебя, — ответил он тихо, не отрывая глаз от отражения собственных пальцев, которые гладили ее в зеркале.

— Я хочу сказать, теперь. После десяти с лишним лет. Разве тебе не… скучно? — бросила она пробный шар.

Пит развернул ее к себе, спиной к зеркалу, и заглянул в глаза.

— К чему ты вообще завела подобный разговор?

Она не хотела, чтобы он счел ее ревнивой собственницей, хотя кровь в жилах все еще закипала при одной мысли о вторжении этой девчонки Кроули на ее законную, как она полагала, территорию. Но снова почувствовала накативший яростный жар. Да как она посмела вообще притронуться подобным образом к тому, что всегда было моим…

Вдруг Китнисс встала на носочки и крепко прижалась губами к его губам, и ее настойчивый язык потребовал, чтобы он впустил ее внутрь. И когда он ей это позволил, она поцеловала его настойчиво, неспешно, беря то, что принадлежит ей по праву, и принадлежало дольше, чем эта юная дуреха вообще считалась женщиной. Она целовала его долго, зарывшись одной рукой ему в волосы, а другой — прижимая к себе его бедро. Он тихонько застонал и стал хватать ртом воздух, когда она его наконец отпустила.

— Китнисс, я…

Но она не собиралась с ним разговаривать. Она не так уж хорошо справлялась со словами, и вовсе не слова могли сейчас утихомирить ее восставшее чувство справедливости. Она толкнула его назад, и, видимо, взгляд ее говорил так много, и он был так им поражен, что даже и не думал ей противиться. Китнисс методично его раздела, побросав все в кучу по правую руку от себя, при этом не переставая смотреть ему прямо в глаза. Он не смел и слова вымолвить, пребывая будто во власти неких чар, и единственным звуком в их спальне оставалось шуршание снимаемой с него одежды.

Когда же он остался обнаженным, Китнисс изучила его так, как кошка изучает свою потенциальную добычу, пытаясь понять, где у той самое уязвимое место. Но она не собиралась сражаться только с плотью. Она хотела бы расправиться с фантомами всех тех женщин, что встречались на его пути.

Она потянулась вниз и принялась настойчиво ласкать его яички, наблюдая за его лицом, когда он зашипел. Было немного боязно делать что-то настолько новое, но, с другой стороны, так хорошо уже изучив его тело, она не колебалась, так как точно знала, как доставить ему удовольствие. Она гладила языком те самые следы от языков пламени, которые так сильно напоминали отметины на ее теле — плотные, выступающие узлы на коже, которые он заработал в тот же самый день, что и она, давным-давно. Немало времени с того дня прошло, прежде чем Китнисс узнала, что он тогда пришел на площадь вслед за ней, чтобы ее защищать. Так они и сгорели вместе, как это всегда с ними и бывало. Вместе. Тогда, как и сейчас. Как им и следовало оставаться ныне, присно и вовеки веков, если уж на то пошло.

Покрывая его поцелуями, она опустилась на колени, стала ласкать губами его живот и внутреннюю поверхность бедер. А потом взяла его в рот и начала сосать, сначала нежно, поддразнивая языком и легкими поцелуями в самый кончик и по всей длине, прежде чем захватить его ртом как следует. Потом она стала двигаться чуть резче, увереннее, сконцентрировавшись на ощущениях знакомой кожи, немного меняя для разнообразия силу захвата, чуть сжимая и разжимая зубы. Когда ей показалось, что он уже готов излиться, она выпустила его изо рта, чтобы поласкать его мошонку так, как в последнее время не делала. Он запрокинул голову и стал сам себя гладить рукой по всей длине, пока она его посасывала и облизывала чуть ниже.

Когда же она снова нацелилась ртом на его член, он вдруг схватил ее и запечатал губы долгим и глубоким поцелуем. С привычной легкостью того, кто каждый день управляется с тяжелыми мешками с мукой и сахаром, он поднял ее и повалил на кровать, оказавшись внутри нее прежде, чем она успела распознать его намерения.

— Китнисс, черт, что на тебя нашло? — благоговейно выпалил он, заведя ей руки за голову и погружаясь в неё. Она поощрительно подняла бедра, чувствуя, как в самой сокровенной глубине ее живота ощущается каждый его толчок.

Он сдвинулся вперед, поскольку тоже досконально знал ее тело, и принялся слегка вращать бедрами так, что она стала издавать долгие, низкие стоны. Отпустив ее руки, пленил ее налившуюся грудь и замедлил движения бедер, чтобы переключиться на настойчивые ласки языком, посасывая и покусывая самые чувствительные ее места. Когда он покрыл поцелуями и легкими прикосновениями зубов ее плечи и шею, Китнисс схватила его за ягодицы и дернула ближе к себе, заставляя его войти еще глубже в нее.