Иногда она вдруг начинала читать его мысли, как открытую книгу. Более всего Джой хотел вновь во что-то поверить... как верил много лет назад, будучи алтарным служкой. Но он завис между надеждой и отчаянием. Помнил, как совсем недавно его охватило ощущение чуда, когда он осознал, что ему снова двадцать, как благодарен он был кому-то (или чему-то) за предоставленный второй шанс. Но сейчас он скорее бы поверил в "Сумеречную зону" или парадокс квантовой механики, чем в бога.
– Верить, – повторил он. – Именно этого добивался от меня Пи-Джи. Просто верить в него, верить в его невиновность без единого доказательства. И добился. Я поверил в него. Результат ты видишь.
– Может, совсем не вера в Пи-Джи погубила твою жизнь.
– Она уж точно не пошла мне на пользу, – с горечью ответил Джой.
– Может, главная проблема в том, что ты не верил во что-то еще.
– Когда-то я был алтарным служкой. Но потом вырос. Получил образование.
– Поскольку ты учился в колледже, то наверняка слышал термин "претендующий на умудренность". Он действительно тебе очень подходит.
– А вот ты у нас мудрая, не так ли? Все знаешь.
– Нет. Я отнюдь не мудрая. Только не я. Но мой отец говорит: признание, что ты знаешь не все, – первый шаг на пути к мудрости.
– Твой отец, директор захудалой средней школы, вдруг оказывается великим философом?
– Теперь ты просто хочешь обидеть меня.
– Извини, – после паузы ответил Джой.
– Не забывай знак, который мне дали. Моя кровь на твоих пальцах. Как я могу не верить? Более того, как после этого ты можешь не верить? Ты же сам сказал, что это
– Я не подумал. Это все... эмоции. Когда появляется время подумать, когда используешь упомянутую тобой вулканскую логику...
– Если думаешь о
– Другие люди видели Париж. Я им верю.
– Другие люди видели бога.
– Не так, как видят Париж.
– Есть много способов увидеть. И, возможно, глаза и "кодак" – не лучшие.
– Как можно поверить, что бог столь жесток и позволяет людям вот так умирать, трем невинным людям?
– Если смерть – не конец, – без запинки ответила Селеста, – если смерть – всего лишь переход из этого мира в последующий, тогда ни о какой жестокости нет речи.
– Тебе это так легко, – в голосе Джоя слышалась зависть. – Так легко просто верить.
– Для тебя это тоже может быть легко.
– Нет.
– Просто поверь.
– Просто не получается.
– Тогда зачем верить, что ты проживаешь эту ночь заново? Почему не вычеркнуть ее, как глупую мечту, перевернуться на другой бок и заснуть, ожидая утреннего пробуждения?
Джой не ответил. Не смог.
И хотя понимал, что попытка бесполезна, подкрался к настенному телефону, поднял руку, снял трубку. Конечно же, услышал тишину.
– Он не может работать, – в голосе Селесты звучали нотки сарказма.
– Что?
– Не может работать, потому что у тебя было время подумать и теперь ты понимаешь: нет возможности доказать, что в мире есть кто-то еще, кому можно позвонить. И нет возможности доказать так, чтобы не осталось ни малейшего сомнения, прямо здесь, прямо сейчас, что существуют другие люди... а значит,
Отпустив трубку, которая закачалась на шнуре, Джой прислонился к буфету, прислушиваясь к ветру, дождю, особенной тишине, окружающей мертвых.
– Я не думаю, что Пи-Джи войдет в дом, чтобы добраться до нас, – нарушила молчание Селеста.
Джой пришел к тому же выводу. Пи-Джи не собирался их убивать. Во всяком случае, сейчас. Потом – да. Если бы Пи-Джи хотел расправиться с ними, то проделал бы это в тот момент, когда они стояли на крыльце спиной к нему. Вместо этого он послал пулю аккурат между их головами, точно в сердце Джона Биммера.
По каким-то только ему ведомым причинам Пи-Джи хотел, чтобы они засвидетельствовали убийства всех остальных жителей Коул-Вэлью, а уж потом намеревался приняться за них. Вероятно, он хотел, чтобы Селеста стала двенадцатым и последним апостолом в той картинке из трупов, которую он создавал в церкви.
Глава 14
Джой просто сидел и ждал, когда же события или наитие заставят его приступить к активным действиям. Ведь наверняка существовал способ остановить Пи-Джи.
Идти к дому Доланов смысла не имело. Предотвратить их смерть, скорее всего, они бы не сумели. Только поприсутствовали при гибели еще пяти человек.
Может, им удалось бы проникнуть в дом Доланов незамеченными. Может, они убедили бы хозяев о грозящей им опасности и превратили бы дом в крепость. Но тогда Пи-Джи мог поджечь дом, выманить всех наружу и перестрелять, как в тире.