Неведомые дороги (сборник)

Продвигаясь к арке, Джой поглядывал на прячущиеся во тьме ниши между потолочными балками.

Когда он вошел во второй каземат, из-под церкви святого Фомы донесся гул.

В третий – затрясся пол. Гул усилился.

Правой рукой Джой крепко сжимал распятие, левую выставил перед собой.

Над головой тени. Только тени.

Наконец, арка в последнюю четвертушку.

Селеста лежала без сознания под единственной лампой.

Земля начала проседать, церковь тряхнуло, Джоя бросило в арку в тот самый момент, когда треснул каменный пол. Вдоль зигзагообразной трещины из глубин вырвались пики оранжевого огня. Цемент крошился, падая вниз, увлекая за собой камни. Потолочные балки затрещали, задрожали стены подвала. Щель в полу быстро расширялась, превращаясь в пропасть между ним и Селестой.

Пи-Джи исчез.

Ступив под лампу – трещина в полу проходила совсем рядом, по правую руку, – Джой поднял голову, всмотрелся в темноту между потолочными балками. Пи-Джи затаился в том же месте – огромный паук, упершийся руками и ногами в дерево, попирающий закон всемирного тяготения, еще более страшный в подземном свете. Издав дикий крик, он прыгнул на свою добычу.

Джой более не находил объяснений происходящего в сюжетах "Сумеречной зоны", в парадоксах квантовой физики, во временных ловушках и энергетических волнах "Стар трека". Понимал, что имеет дело не с монстрами из "Секретных материалов", которых можно остановить силой оружия. Знал, что не поможет ему и психоанализ Фрейда. Потому что имел дело с реальным существом, древним и страшным, чистейшим злом, величайшим страхом многих столетий, тысячелетий. Именно оно атаковало его, визжа от ярости, воняя серой, – черный похититель душ, пожиратель надежды. Джой видел чудовище, в существование которого даже при столкновении с ним верилось с трудом. Отбросив все сомнения, Джой переборол скептицизм, отмел все учения нашего просвещенного века, обеими руками поднял распятие и выставил перед собой.

Верхний торец креста, тупой, не заостренный, тем не менее пробил грудь Пи-Джи, когда тот напоролся на него. Но Пи-Джи это не остановило. Он упал на Джоя, отбросил назад. Они устояли на ногах, но на самом краю огненной пропасти.

Одной рукой Пи-Джи схватил Джоя за шею. Его пальцы были такими же крепкими, как захваты робота, сверкающими и твердыми, как клешня краба. Желтые глаза напомнили Джою дворнягу, которая утром этого самого дня едва не покусала его на крыльце отцовского дома.

Когда Пи-Джи заговорил, на его губах появились пузыри черной крови: «Алтарный служка».

В печи огненной под ними взорвался токсичный газ. Шар белого огня поднялся над полом, окутал их. Одежда и волосы Пи-Джи вспыхнули, кожа тут же вздулась пузырями. Он отпустил Джоя, потерял равновесие и с распятием, торчащим в груди, объятый пламенем, упал в подземный тоннель.

Джой остался невредимым, хотя огонь окутал и его. Не загорелась и одежда.

Он знал, что ему нет нужды обращаться к Роду Серлингу, капитану Керку или даже еще более здравомыслящему доктору Споку с просьбой объяснить, чем обусловлено его чудесное спасение.

Безжалостная яркость подземного света не позволяла заглянуть в разверзшуюся пропасть, но он и так знал, что его брату предстоит падать не просто до дна тоннеля, не просто до дна шахтного ствола, а гораздо, гораздо дальше, падать и падать в глубины, недоступные человеческому воображению.

Джой перепрыгнул через трещину в полу, которая продолжала расширяться, опустился на колени рядом с Селестой.

Поднял правую руку, повернул ладонью верх, потом левую. Никаких ран. Даже синяков.

Когда Джой попытался привести Селесту в чувство, она что-то пробормотала, но сознание к ней так и не вернулось.

Пласт угля, окончательно выеденный многолетним подземным пожаром, оставил под Коул-Вэлью множество пещер. Груз наземного мира со всеми его сооружениями и печалями в конце концов оказался слишком велик, чтобы его могла выдержать не такая уж прочная земляная перемычка. Вот часть города и просела, обнажив пульсирующие огнем вены подземных тоннелей. Потолок подвала затрясло, пол заходил ходуном, ширина трещины разом увеличилась с трех до пяти футов. Верхняя часть церкви святого Фомы из прямоугольника превратилась в параллелограмм. Деревянные стены начали отрываться от каменного основания, которое столько лет служило им якорем.

Под провисающим потолком, под дождем штукатурки, под надсадный скрип потолочных балок Джой поднял Селесту с пола. Жадно ловя ртом раскаленный воздух, щурясь от струй стекающего со лба пота, повернулся к трещине. Ее ширина составляла уже шесть футов. Перепрыгнуть через нее с девушкой на руках он не мог.

Сердце колотилось в ребра. Колени подкашивались не под весом девушки, а от осознания собственной смертности.

Они не могли вот так умереть.

Они прошли слишком долгий путь, борясь за свою жизнь.

Но Джой наконец-то все сделал правильно, а все остальное значения не имело. Джой все сделал правильно, и теперь, что бы ни случилось, он не боялся, не испытывал ни малейшего страха даже здесь, под тенью смерти.

«Я не убоюсь зла».