Неведомые дороги (сборник)

Прибыл священник в черной сутане и белом стихаре, который трепал ветер. До начала погребальной службы оставались мгновения.

Джой понимал: после того, как гроб опустят на семифутовую глубину, после того, как могилу засыплют, никто не узнает, что там была женщина со светлыми волосами. Для тех, кто ее любил и будет искать, она исчезнет навеки.

Вновь Джой попытался заговорить, но ни звука не сорвалось с его губ. Он лишь дрожал всем телом.

С одной стороны, он знал, что никакого тела на дне могилы нет. Это фантом. Галлюцинация. Delirium tremens. Как жуки, которых Рэй Милланд видел выползающими из стен в «Пропавшем уик-энде».

Тем не менее крик рвался у него из груди. И Джой бы закричал, если в смог разорвать железное кольцо молчания, сомкнувшееся вокруг него, закричал бы, потребовал, чтобы убрали гроб и заглянули в могилу, хотя знал, что никто ничего там не увидит и все подумают, что он тронулся умом.

Джой отвернулся от могилы, протолкался сквозь толпу приехавших из церкви на кладбище, направился вниз по холму, среди рядов надгробий. Укрылся во взятом напрокат автомобиле.

Внезапно к нему вернулись и возможность дышать, и дар речи.

– О господи! – вырвалось у него. – Господи, господи!

Должно быть, он сходил с ума. Двадцать лет непрерывного пьянства сделали свое черное дело, загубили мозг. Слишком много клеточек серого вещества утонули в ванне из алкоголя.

Так что дальнейшее соскальзывание в пропасть безумия мог остановить только добрый глоток виски. Джой достал из кармана фляжку.

Он прекрасно понимал, что в городе еще месяц будут обсуждать, как он, пошатываясь, уходил от могилы, не дождавшись, пока в нее опустят гроб. Хотя, честно говоря, Джоя более не волновали чьи-либо мысли. Его вообще ничего не волновало. Кроме желания выпить.

Но отца еще не похоронили, а Джой обещал себе, что останется трезвым, пока могилу не засыплют землей. За эти годы он бессчетное число раз нарушал обещания, которые давал себе, но по причинам, сформулировать которые не мог, это обещание представлялось ему важнее других.

Фляжку он так и не открыл.

Наверху, под ветвями деревьев, основательно раздетых осенью, под черным небом, гроб медленно опустили в землю.

Скоро люди потянулись вниз, проходили, с неподдельным интересом поглядывая на Джоя.

После ухода священника ветер закружил вихрями опавшую листву, словно души умерших выражали свое недовольство тем, что их потревожили.

Гром сотряс небеса. Первый за многие часы. И еще остававшиеся у могилы заторопились к своим автомобилям.

Владелец похоронного бюро и его помощник убрали лебедку, сняли ограждение могилы.

В тот самый момент, когда полил дождь, кладбищенский рабочий в желтом плаще убирал клеенку с холмика вырытой земли.

Другой рабочий уже сидел за рулем маленького трактора, который назывался "Бобкэт". Такого же желтого, как и дождевик напарника.

Прежде чем могилу залило водой, "Бобкэт" засыпал ее землей, а потом уплотнил гусеницами.

– Прощай, – выдохнул Джой.

Вроде бы ему следовало ощущать в этот момент некую завершенность, окончание важного жизненного этапа. Но он чувствовал лишь пустоту в душе. Ничего не завершилось, а он на это очень надеялся.

Глава 5

Вернувшись в отцовский дом, Джой спустился по узкой лестнице в подвал. Прошел мимо топливного котла. Мимо водонагревателя.

Дверь в комнату Пи-Джи рассохлась. Никак не хотела открываться, протестующе скрипела, цепляясь за дверную коробку, но Джой все-таки распахнул ее.

Дождь бил в узкие горизонтальные окна в верхней части подвальной стены, вспышки молний не разгоняли глубокую тень, заполонившую комнату. Джой щелкнул выключателем у двери, под потолком вспыхнула лампочка.

Комната была пуста. Кровать брата и остальную мебель, должно быть, давно уже продали, чтобы выручить несколько долларов. Последние двадцать лет, приезжая домой, Пи-Джи спал в комнате Джоя на втором этаже в полной уверенности, что Джой не приедет и комната ему не понадобится.

Пыль. Паутина. На стенах разводы плесени.

Единственным напоминанием о том, что здесь когда-то жил Пи-Джи, осталась пара киношных постеров на стене, аляповатых, когда-то ярких, а теперь выцветших, запылившихся, пожелтевших от времени, потрескавшихся, с завернувшимися краями.

В школе Пи-Джи мечтал о том, чтобы вырваться из Ашервиля, из бедности и снимать фильмы. "Эти дурацкие картинки нужны мне, – как-то признался он Джою, указав на постеры, – чтобы напоминать о главном: успех любой ценой того не стоит. В Голливуде можно стать богатым и знаменитым, даже снимая всякую ерунду. Если я не смогу делать что-то действительно достойное, мне хватит смелости отказаться от своей мечты".

То ли судьба так и не дала Пи-Джи шанса попробовать себя в Голливуде, то ли с годами он потерял интерес к кино. Ирония судьбы в том, что прославился он как писатель, реализовав мечту Джоя после того, как сам Джой от нее отказался.

Джой завидовал брату... но в зависти не было злобы. Пи-Джи заработал каждое слово расточаемых ему похвал и каждый доллар, который ему заплатили, и Джой им гордился.