Неведомые поля (сборник)

Он подтягивал ремешки на клобучке большой, темной масти птицы, превосходящей рыжехвостую Стрегу и ростом, и плечистостью, массивность ее и общее выражение зловещей гордыни напоминали Фарреллу мотоциклы Джулии. Прикосновения Фредерика раздражали птицу, она топотала ногами и время от времени резко взъерошивала все перья разом, издавая при этом такой щелчок, будто раскрывались венецианские жалюзи. Фредерик пошептался с птицей, поворковал, успокаивая ее, и громко объявил:

– Ну хорошо, я полагаю, нам следует начать. Похоже, что лорд Гарт и леди Эйффи уже не появятся, а собаки того и гляди спятят от нетерпения. Именем короля Богемонда и Святого Кита — вперед!

На место общего сбора явились шестеро, все в полных костюмах, с двумя собаками и шестью птицами — только у Фаррелла, Джулии и Хамида ибн Шанфара не имелось ни того, ни другого. Слева от них, скрытое защитной полосой эвкалиптов гудело и бормотало береговое шоссе; впереди тянулся к неуловимому горизонту покрытый серо-зелеными и голубовато-серыми пятнами луг с по-летнему короткой стерней. Члены Гильдии Сокольничьих шагали по лугу среди этой живой пустоты, и каждый разделял незрячее безмолвие с накрытой клобучком птицей, горбившейся на его кулаке. Один только Фредерик и отличался веселой разговорчивостью, он не уделял Микаэле видимого внимания, разве что время от времени поглаживал ее по ногам.

– Микаэла родом из канадских кречетов, — объяснял он Фарреллу с Джулией. — Это самые крупные из соколов и самые быстрые. Пикировать на добычу, как сапсан, она не умеет, зато на равнине сравниться с ней не способен никто.

– Это они предназначались для императоров? — спросила Джулия.

Фредерик покачал головой.

– Для королей. Императорам и папам полагалось охотиться с орлами. У меня был когда-то беркут, но я его потерял, — на миг его темное асимметричное лицо замкнулось, приобретя сходство с лицами прочих охотников.

– Его звали Саладин. Мне не следовало охотиться с ним. Хамид помнит.

– Вы собираетесь рассказать мне, что я помню и чего не помню? — спокойно поинтересовался Хамид. Белое одеяние как бы стекало с него — белое от тюрбана до туфель, не считая кинжала с красной рукояткой, торчавшего за белым кушаком. Он продолжал: — Я вовсе не помню, как вы его потеряли. Я помню, как вы отпустили его.

Фредерик не ответил. В разговор негромко вступила леди Хризеида:

– В сущности, это одно и то же. С ловчей птицей прощаешься всякий раз, как подбрасываешь ее в воздух, — хочешь ты того или не хочешь, а приходится в эту минуту говорить ей «прощай». Как бы хорошо ты их ни знал, не тебе решать, уйдут они или вернутся. Они возвращаются, если им того хочется. Выбор всегда за ними.

Пообок с умиротворенностью, удивлявшей Фаррелла, который никогда не видел профессиональных взгонщиков за работой, трусили два пойнтера. Сухая трава покалывала его ступни сквозь дырочки для шнурков. Поглядывая на своих спутников в накидках, дублетах и коротких штанах с рейтузами, несущих на одной руке птиц, а в другой колодки с заостренными ножками, он ощущал себя участником религиозной процессии, направляющейся к месту, где ей предстоит разыграть невнятно зловещее представление страстей Господних, забытый смысл которого известен ныне одному лишь Хамиду. Впечатление это усиливалось тем, что Хамид на ходу излагал ему историю Святого Кита, покровителя Лиги, вышедшего из моря и, подобно человеку, ходившему посуху.

– И скитался Святой Кит по земле, творя в ней великие чудеса, — напевно повествовал Хамид резковатым, завораживающим говорком, к которому он прибегал, пересказывая легенды Лиги. — Ибо исцелял он увечных и воскрешал усопших, и речами своими смирял свирепство вулканов. И утешал он неправо обиженных и беспомощных, и был им защитником. Восславим же Святого Кита, ходящего на хвосте.Последняя фраза повторялась раз за разом, наподобие рефрена.

– Я что-то не помню этого места насчет вулканов, — сказала Джулия. Ее костюм мало отвечал принятым правилам — колготки, свободная, слишком просторная для нее дымчатая блуза и нелепый, принадлежавший Фарреллу лиловый берет размером с небольшую пиццу. Леди Хризеида дала ей понести Стрегу, и Джулия держала кобчика близко к лицу, что тревожило Фаррелла.

– Только что вставил, — обычным своим голосом ответил Хамид. — Не все же ему сажать яблони да изобретать соевый сыр.

Он вновь вернулся к ритуальному речитативу легенды.

– Но увы, сошлись однажды властители и обратились друг к другу с такими речами: «Доколе продлится сие? Или позволим мы бессмысленному морскому скоту облечь себя именем чудотворца и отнять у нас любовь наших подданных? Ну уж нет уж, Джек, уж это навряд ли!» Но простой народ повторял: » Восславим Святого Кита, ходящего на хвосте.»