Неведомые земли. Том 1

Отсюда следует, что торговля янтарем велась в весьма отдаленные времена. Это подтверждается находками северного янтаря в Кноссе[86] [192] раннеминойского времени.[87] Имеются указания[88] на то, что, по всей вероятности, во времена Пифея янтарь обменивали главным образом на драгоценное железо и что этим занимались в основном враждебные друг другу германцы и кельты, прибегая к немому обмену. Предположение весьма вероятное. Однако, когда примерно в VI в. до н.э. в эту торговлю включились греки из Массилии, она вскоре привела к личному контакту между партнерами. Можно считать исторически доказанным, что, как утверждает Диодор (см. выше, стр. 178), между тевтонами, обитавшими на территории Шлезвига, и жителями нижнерейнских областей существовали торговые связи. Это еще недавно признал Шель на основании новейших раскопок в Ходорфер-Варте:

«Германцы, жившие севернее Эльбы, обменивались товарами с нижнерейнскими странами, покоренными римлянами».[89]

Происходил ли этот контакт на нижнем Рейне или в самом Шлезвиге в местах находок янтаря, установить теперь нельзя. Поездка Пифея в Страну янтаря, во всяком случае, доказывает, что купцы Массилии были заинтересованы получить надежные сведения о той области, которая была источником янтаря, пользовавшегося большим спросом.

Поэтому Френсеп в своем романе «Отто Бабендик» весьма метко и удивительно часто затрагивал вопрос, не посетил ли Пифей западное побережье Шлезвига. Его герой «дядя Гош» даже ведет научный спор на эту тему с одним датчанином.[90]

Однако приписываемые Пифею плавания вокруг северного побережья Ютландии, в Балтийское море к Земландскому полуострову или, чего доброго, даже к Неве представляют собой фантастические вымыслы. Примерно до 1200 г. н.э. ни один плывший с юга корабль не обогнул мыс Скаген. Каботажное плавание вдоль мелководного и лишенного гаваней западного побережья Ютландии было весьма опасным предприятием. Поэтому следует считать, что моряки лишь тогда начали совершать плавание вокруг мыса Скаген, когда благодаря применению компаса корабли получили возможность выходить в открытое море.

Но и независимо от этого у нас нет ни малейшего свидетельства в пользу того, что какому-либо жителю Средиземноморья вплоть до времен императора Нерона (см. гл. 51) было хоть что-нибудь известно о Балтийском море. Прав Филипп, когда пишет о Пифее: «Его измерения доказывают, что он не плавал по Балтийскому морю, а достиг лишь Ютландии».[91]

Хотя оригинальные труды Пифея, к сожалению, утеряны, мы довольно много знаем об их содержании. Правда, наши сведения не всегда надежны. Дело в том, что Тимей и ссылавшийся на него Диодор, Эратосфен, Аполлоний [193] Родосский, Гемин и другие много заимствовали из трудов Пифея. О пребывании Пифея в районе добычи янтаря мы знаем еще меньше, чем о его нахождении в Туле. Однако в течение последующих 300 лет чуть ли не все сведения о странах янтаря и о Северном море черпались, видимо, из сообщения Пифея.

Это особенно относится к многочисленным, сохранившимся до конца древности сведениям о «янтарных островах». Прежде, когда считалось само собой разумеющимся, что Пифей достиг лишь Страны янтаря на балтийском побережье,[92] мнимые янтарные острова вызывали много недоумений. Лелевель[93] искал их «перед устьем Вислы», имея, очевидно, в виду песчаные косы — нерунги, Цёйсс[94] дошел до отождествления их с островом Сарема[95], а Вивиен де Сен-Мартен[96] даже идентифицировал их с островом Борнхольм. При этом они ничуть не смущались тем, что на их островах никогда не было янтаря. Но ведь «янтарный остров» можно искать лишь в том районе, где янтарь действительно имеется в изобилии.

Поэтому речь может идти только о Северо-Фризских островах. Во всех других местах на побережье Северного моря вплоть до Саутуолда в Восточной Англии были обнаружены лишь незначительные рассеянные месторождения янтаря, которые не могли стать основой для регулярной торговли.

В древних источниках главным образом и неоднократно упоминается один особенно важный янтарный остров, находящийся якобы на расстоянии однодневного пути от берега. Название этого острова сохранилось в шести вариантах. Его называют попеременно Абалус, Абальция, Базилия, Bayнония, Глесария и т.д. Пифей, видимо, употребил название «Абалус». Что же касается термина «Базилия», то он свидетельствует лишь о том, что этим островом управлял независимый властелин, и он был поэтому «царским». Слово «Абалус», очевидно, кельтского происхождения и, возможно, связано с кельтским названием острова — Авалун. Слово «Глесария» происходит от германского названия янтаря — «gles». Ни Глесария, ни Баунония не могли быть подлинным названием. Первое из них означает лишь «один из янтарных островов», второе — «бобовый остров». Здесь речь идет об эпитетах, а не о названиях. Жители или ближайшие соседи обычно не называют так свои острова.