Неведомые земли. Том 1

Дорога на Акиту начиналась у современной нильской деревни Кубав (Кобан), лежащей на 1° южнее Асуана. В южной части этой деревни Присс д’Авенн[10] нашел надпись на камне, выдержка из которой приведена в начале главы. Она рассказывает нам о том, как фараон на 10-м году своего царствования открыл Страну золота. Раньше можно было добраться до золотых рудников, только неся тяжелейшие потери в людях и животных, но после прорытия хорошего колодца путешествие стало значительно легче и безопасней.[11] [35]

Сам камень из Кубава находится теперь в Урьяже, под Греноблем, во дворце графа Сант-Феррьоль. Текст испорчен, и в нем, к сожалению, имеются заметные пробелы. Впрочем, смысл надписи совершенно ясен. Следует предположить, что открытие дороги в Страну золота принесло богатые плоды. Энергично и удачно проведенные работы, вероятно, весьма порадовали великого фараона.

Золото создало основное условие для того, чтобы Египет поднялся до положения великой державы уже начиная с XVI в. до н.э. Фараон Тутмос I (1555—1501 гг. до н.э.) уже получал ежегодно со своих золотых разработок 40 т золота.[12] Такого количества не добывалось во всем мире вплоть до 1840 г. н.э. Видимо, некоторые из этих запасов золота были вскоре исчерпаны, и поэтому непрестанно продолжались поиски новых месторождений. Этим, возможно, объясняется тяга в Вади-Аллаки. Что вопрос об Офире тоже связан с проблемой золота, мы покажем в гл. 5. Даже спустя 2500 лет величайший арабский географ Эдризи (около 1150 г. н.э.) превозносил золотые богатства Вади-Аллаки: «В этой стране есть золотые и серебряные рудники и многие люди занимаются поисками этих металлов».[13] Систематическая добыча золота в Вади-Аллаки продолжалась еще в XV в., до конца средневековья.[14]

Глава 3. Миф о походе аргонавтов как символ открытия греками Черного моря (1150—1000 гг. до н.э.)

Согласно очень древнему греческому мифу, Ясон, сын Эсона из Иолка, был послан своим дядей Пелием в Колхиду за Золотым руном.[1] Этот миф с многочисленными подробностями можно считать общеизвестным. С течением времени он претерпел необычайно много изменений и преобразований, которые здесь не должны нас интересовать. Достаточно выявить вероятный первоначальный географический центр распространения мифа, что, видимо, должно открыть нам некое важное событие из истории торговли. По этой причине, в частности, Вивьен де Сен-Мартен в своей «Истории географии» уделил мифу об аргонавтах необычайно много места.[2]

Поводом для похода аргонавтов послужило стремление раздобыть золото. В пределах греческого мира ощущался недостаток в этом металле. На островах Сифнос и Фасос имелись небольшие, давно истощенные месторождения,[3] в Македонии — скудные залежи Бермиона и Пибериона, во Фракии — несколько более богатые рудники в Скаптесиле, открытые финикиянами. Назовем еще месторождения у города Дата, у реки Гебр в горах Пангал и, наконец, у города Филиппы.[4] Но все эти месторождения золота не шли ни в какое сравнение с богатыми залежами Малой Азии. Поэтому греки, как все занимавшиеся торговлей народы, живо устремлялись по любому следу в надежде найти золото (см. гл. 10). Так, они, вероятно, в свое время обратили внимание на богатую золотом страну Колхиду, расположенную на юго-восточном побережье Черного моря, и попытались установить с ней [37] связь. Возможно даже, что вся легендарная Троянская война, если рассматривать ее с историко-экономической точки зрения, была лишь борьбой греков за открытие проливов[5] и за выход в Черное море, доступ к которому был прежде якобы закрыт легендарными Симплегадами. Можно согласиться с Бурром, который утверждает:

«Мы теперь уже не можем установить, шли ли эллины по следам финикиян или достигли Понта случайно. Во мраке веков скрыт от нас тот день, когда первый корабль эллинов вошел в воды Понта».[6]

Имена и названия из мифа об аргонавтах частично уже упоминаются в поэмах Гомера.[7] Например, герой Ясон («Илиада», VII, 469; «Одиссея», XII, 72), царь Эет («Одиссея» X, 137; XII, 70), корабль «Арго» («Одиссея», XII, 70), Пелий («Одиссея», XI, 256) и т.д. Однако не встречается имени Медеи, названий «Колхида» и «Золотое руно». Последние два понятия, которые здесь особенно для нас интересны, незнакомы еще и Гесиоду (VIII в. до н.э.),[8] который, однако, в отличие от Гомера, уже упоминает Фасис, реку колхидян (современный Риони). Название «Колхида» впервые встречается только у Эсхила.[9]