Невенчанная жена Владимира Святого

Блуд оказался очень полезным еще в одном – видно, Добрыня, передавая ему семью Владимира, не забыл и договоренность с Рогнедой о княжьих наложницах. Только Блуд принялся выполнять совет дяди нового князя слишком рьяно, число красивых женщин стало превышать разумные пределы. Рогнеда разозлилась:

– Ты, видно, решил, что князь только этим и должен заниматься?! Умерь свой пыл, достаточно и двух-трех…

Тут Блуд снова показал свою мудрость. Он чуть улыбнулся:

– Нет, княгиня. Если будет десяток, то среди них может оказаться та одна, какая западет в душу… А если всякий день новая, то никак не успеет. Слишком много женщин не бывает, если их много, значит, нет ни одной.

Рогнеда во все глаза смотрела на бывшего воеводу и поражалась его жизненному опыту. И все равно ее начинали злить бесконечные наложницы у Владимира. Сама княгиня вновь тяжела, а значит, довольно скоро муж потеряет к ней интерес. Ну почему так? Мужчина ничем не ограничен, а женщина всегда в зависимости? Правильно сделала бабка князя княгиня Ольга, начав править сама! Ни к чему князь, если своя голова на плечах!

Разумная Рогнеда видела немало просчетов своего мужа, но Владимир не очень-то позволял советовать себе, начинал злиться и несколько дней после того не появлялся в ее ложнице. Приходилось выбирать – быть умной далеко от княжеского дворца или казаться глупенькой рядом с мужем. Да какой тут выбор, если ей и деваться некуда, родные убиты! Она знала, как держать князя рядом, но рождение детей не позволяло делать это постоянно. Однажды, глядя на Владимира со стороны, Рогнеда вдруг отчетливо поняла, что он никогда не будет принадлежать только ей!

Рогнеде пришлось очень тяжело, она не смогла бы сдержаться, но, к счастью, ее отвлекали сыновья. Мальчики требовали много забот, особенно младший Ярослав, который как-то странно ползал, не как другие дети.

Княгиня смотрела на сынишку, передвигавшегося по большому ложу при помощи ручек, но не ножек, и пыталась понять, что здесь не так. Вдруг обожгла мысль, что ребенок не опирается на правую ножку! Попробовала поставить, держа на весу… Так и есть, мальчик поджал больную ножку, а второй усиленно бил по ложу. Увечен?! Рогнеда растерянно оглянулась. Конечно, у нее есть старший сын Изяславик, и Ярослав в остальном здоров, но сознавать, что ребенок калечен, было для матери особенно больно.

Блуд заметил растерянность княгини, шагнул ближе.

– Он… у него… ножка…

Голос воеводы в ответ прозвучал жестко:

– Ты от этого его меньше любишь?

– Нет! – Рогнеда прижала сынишку к себе. Пусть калечен, пусть даже никогда не сядет на лошадь, но Ярослав ее сын, ее ребенок, а потому дорог не меньше первого!

Рука Блуда легла на светлые волосы княгини:

– Ярослав будет ходить и даже сядет на коня, поверь…

В глазах Рогнеды стояли слезы, она с благодарностью закивала, почему-то безоговорочно поверив словам кормильца маленького сына.

– Но ты должна быть стойкой! Ярослава нельзя жалеть, нужно заставлять каждый день одолевать свою боль. Сможешь?

Каково матери слышать, что нельзя жалеть увечного ребенка, что ему будет больно, но надо быть твердой, заставляя терпеть эту боль!

И все же они с Блудом смогли. Сначала маленький княжич ловко ползал по ложнице, подтягиваясь на ручках, но с каждым днем его все чаще заставляли подниматься на больные и слабые ножки. Ежедневные старания Блуда привели к тому, что Ярослав встал на ноги и сел на коня, хотя и позже своего младшего брата Всеволода, к тому же оставшись на всю жизнь хромым. Зато благодаря кормильцу Блуду выковался его стойкий характер.

А вот сам князь Владимир не просто мало интересовался сыном, но и попросту недолюбливал его. Умного и быстрого в решениях Ярослава, доказавшего свою способность править и дальней Ярославской землей, и вольным Новгородом, князь Владимир так и не назовет своим наследником. Ярославу придется добиваться Киева самостоятельно. Но это будет через много лет. А тогда маленький княжич учился терпеть и преодолевать боль, а его мать и кормилец чем могли помогали Ярославу Владимировичу.

* * *

Второй заботой князя стало капище. Став хозяином, он вспомнил обещание, данное кудеснику в Приильменском лесу. То требище, что когда-то было на теремном дворе, княгиня Ольга, крестившись, велела порушить. Кияне подносили жертвы в основном истукану Велеса (Волоса), стоявшему на торгу в Оболони. Такое положение совсем не устраивало нового князя. Он не гость, какой ходит с товарами по свету, что ему Велес? Для Владимира главным был, конечно, Перун.