Never Let You Down (СИ)

Время неумолимо бежит вперед, а Локи все не стареет, зато годы отражаются на Элис, безжалостно и жестоко, хотя, вроде бы, она не так уж и стара по меркам асгардцев, да и в Мидгарде дожить до такого возраста не считается подарком судьбы. Изящные руки словно с каждым днем превращаются в дряблую кожу, но, как отмечает Лафейсон, их всё так же приятно целовать, как и в тот день, когда ей исполнилось шестнадцать. Каждый раз, перед сном, она с особой заботой мажет их какими-то маслами, чтобы не выделяться на фоне вечно молодых асгардок, которые, кажется, с первого дня её жизни в этом золотом королевстве до этой минуты — такие же веселые, заводные и жизнерадостные, тайком завидующие ей. А было бы чему — надо признать, Роджерс устала от этого. Устала от постоянного отсутствия мужа во дворце, перебранок с Брунгильдой, молчаливости Тора, который был намного счастливее до того, как стал царем, и постоянно пустого взгляда младшей дочери, такого безнадежного и грустного. А младшая так и не заявилась с того самого дня.

Скрипя зубами, Элис поправляет ворот ночной сорочки, оборачивается, и видит его — Локи, все ещё молодого и резвого, телом, явно не душой. С годами и она стал мудрее, теплее, рассудительней. Он лежит и сосредоточенно читает в тусклом свете, что дает уже догорающая свеча, пока за окном кричит ворон, и каждый раз, после этого крика, принц гасит свечу и откладывает книгу, целует Элис и ложится спать, как было и в этот раз.

— Я люблю тебя, — нежно касаясь горячими пальцами его гладкой щеки, хрипло шепчет женщина.

— И я тебя люблю, — говорит Локи, целуя её в лоб и зарываясь рукой в длинные, седые волосы, которые вместо возраста только придавали ей стати и мудрости, которую можно было разглядеть только по тому, как светятся её глаза, а точнее, не светятся в последнее время вообще. Он прижимает её к себе, и крепко-крепко держит, словно самую дорогую вещь во всех девяти мирах, с которой он ни за что не расстанется.

Ночи на фьордах в последний год холодные, морозные, такие, от которых трескается кожа на щеках, а после жутко горит и щепается, словно маленькие осы едят тебя изнутри. Шум моря становился всё громче, оно было всё ближе, топило под собой землю. Ветра были все более шумными, воющими, словно предупреждающими о надвигающейся опасности, как стая волков, что бежит от лесного пожара. Элис все тяжелее было засыпать — нехорошее предчувствие, словно нитки, впивалось в кожу и резало её, не давая и глаз сомкнуть. Вставая с кровати, она тихо подошла к шкафу, и достала оттуда длинный, почти в пол, халат, который стоило бы одевать после долгих ванн на покрасневшее от пара тело, но Роджерс ни разу не надевала его по назначению, и вообще, кажется, не надевала, и сейчас был первый раз.

Женщина осторожно вышла из покоев, и пошла вниз, по лестнице осторожно, не издавая ни звука. Черный голубоглазый кот спокойно посапывал на широких перилах и не думая просыпаться. Элис нежно почесала его за ушком и пошла вниз, разгуливая по дворцу подобно той самой кошке, что предназначена сама себе. Длинные полосы света, который роняло на землю северное сияние, лежали на мраморной плитке на полу богатого дворца, что после каждого разрушения становился всё краше и краше. Сейчас такое, вроде бы, грозить не должно — он и так защищен всеми возможными методами и способами, кажется, даже от ядерной атаки, лучше любого бомбоубежища в мире. Над Асгардом часто летали самолеты-насколько принцесса знала, это было что-то вроде испытания нового оружия или летательных аппаратов, а может, это были даже квинджеты Щ.И.Т.а, что ни разу не изменились за эти года, что она имеет с ними дело — они всегда были практичными, удобными и шли в ногу со временем, но шума от этого меньше не становилось.

Путь к библиотеке был закрыт, ведь нынче это место — тренировочный зал для Кэрри и Виктора, которые, кажется, всё же нашли общий язык, не смотря на все опасения Лафейсона. К куполу тоже не подобраться — он закрыт на все замки, а ключи есть только у стражи, и в добрые пять утра никто ей двери не откроет. Устало вздохнув, Элис начала утопать в оглушающей тишине, чувствовать, как головная боль становится всё слабее и слабее, как воздух становится чище. Над дворцом опять пролетели самолеты. И замолкли. Словно по команде.

Едва открыв глаза, Локи услышал гул толпы за окнами, а не обнаружив рядом с собой Элис, рванул прочь из комнаты, чуть ли не задыхаясь. Сердце сумасшедше стучит и бьет по вискам, в голове, в глазах, на языке, везде застыл немой и очень важный вопрос: «Что, черт подери, происходит?».

Чем ближе были центральные ворота, тем сильнее становился панический крик: детей, взрослых, что подорвались с кроватей, заслышав невнятные шумы за окнами. Локи поднял голову к небу — к золотому куполу медленно летела бомба. Принц выпучил глаза, и раздвинув руки, вскрикнул: