Nevermore

Мы шли дорогой в Балтимор,
Где нет равнин и нету гор,

Кругом, кругом, кругом мы шли —
Пшено, горох и рис росли
И ждали все кого-то!

Посеял фермер урожай —
Теперь сиди и отдыхай,
Ножкой топни, попляши,
Оглянись и посмотри,
И дождись кого-то!

Веселая мелодия текла из белоснежного, точеных форм горлышка прелестной девицы, наполняя комнату звуками, едва ли ведомым земным ушам в подлунном мире, и жестокое напряжение моих нервов понемногу ослабевало. Столь успокоителен был эффектнебесного голоса возлюбленной моей сестрицы, что всякий раз, когда я прислушивался к излетавшим из ее уст дивно гармоническим рапсодиям,неизменно они оказывали чудесно миротворное, если не прямо седативноевоздействие на мою душу.

Едва завершив эту песенку и изящным реверансом приняв нашу овацию,сестрица тут же перешла к другой песне, а затем к следующей и к следующей — и так далее, пока не стало ясно, что нам предстоит прослушать весь ее музыкальный репертуар.Полковник Крокетт прихлопывал в ладоши и притопывал ногой в такт каждому ее номеру, и безупречное исполнение сестрицей таких известных произведений, как «Домой, дочка, домой», «Зеленая ива» и «Мальчишка мясника», привело мою душу в состояние, знакомое закоренелым курильщикам опия, кои, дойдя до предела в утолении своей порочной привычки, погружаются в глубокий и не вовсе нежеланный сон.

Не могу сказать, сколько времени я пребывал в этом подобии транса,как вдруг заметил — не звук, но отсутствие звука: сестрица прекратила петь!

К упоенным чувствам вернулась обычная проницательность, и я увидел, что ангельское создание остановилось в глубоком размышлении, приложив указательный палец к плотно сжатым губам, бледное чело избороздили морщины, взгляд потуплен долу. Наконец, она пожала плечиками, вздохнула и призналась:

— Больше ни одной песни не припомню!

— А как насчет «Девицы из Амстердама»? — подсказала сидевшая рядом со мной Матушка.

— Ах да! — вскричала обрадованная сестрица. — Я и забыла! — И, движением своей тонкой руки призывая мать, попросила: — Давай, Матушка! Споем вместе!

— Господи, да ни за что! — воскликнула добрая женщина, подчеркивая свой отказ быстрыми движениями руки.

— Давайте-давайте, миз Клемм! — подхватил полковник. — Вот бы мне послушать, как вы поете вместе!

— Ну-у… — протянула Матушка, сдаваясь. — Тогда попробуем. — Она поднялась, подошла к своей дочери и обняла ее за плечи. И так, стоя рядом и с нежностью глядя друг на друга, эта ниспосланная мне небом пара дивно прекрасными голосами запела «матросскую песенку»:

В Амстердаме девица жила,
Никому особо не желала зла —
Не пойду я с тобой гулять, красна девица!

Не пойду, не пойду, не пойду я гулять!
Разорила меня красна девица!

Ее глазки как звезды горят,
Ее щеки как розы цветут —
Не пойду, не пойду, не пойду я с тобой!

Поначалу Матушка чувствовала себя несколько неуверенно, однако вскоре разошлась и начала подмигивать и притопывать ногой и даже всем телом раскачиваться в такт музыке. Глядя на эту удивительно сердечную и искреннюю женщину, я не мог в очередной раз не подивиться неизъяснимому парадоксу:чтобы женщина, столь исполненная внутреннего благородства, безоговорочной, сверхъестественной почти доброты, чья душа, казалось, была чиста от малейшей примеси земного несовершенства, приходилась ближайшей родственницей человеку, презирать которого у меня имелись все основания — я подразумеваю, конечно же, ее брата, Дэвида По-младшего, тварь, самым бессердечным образом покинувшую свою юную жену и детей в колыбели! Каким прихотливым путем могли столь разные, антитетическиеиндивидуумы произойти от одних и тех же корней? Непостижимая тайна!

Песня завершилась. Исполнительницы, сияющие, раскрасневшиеся, сделали нам реверанс, а мы с Крокеттом разразились неистовыми аплодисментами.

— Ура! — вскричал полковник. — Первый класс, это я вам говорю!

— Браво! — крикнул и я, поднимаясь на ноги. — Нечасто выпадает на мою долю счастье внимать столь гармоничным, столь опьяняющим звукам.

И вдруг сестрица направила свой проказливый пальчик на меня и возвестила:

— Теперь твоя очередь, Эдди!

Неожиданная реплика повергла меня в растерянность.

— Что такое? — переспросил я.

— Девочка права, По! — вмешался Крокетт. — Из всех нас вы один не поучаствовали в вечеринке.