Nevermore, или Мета-драматургия

ЭСТЕР: Впервые в жизни аплодирую верующему стоя. Не думала, что религиозный человек может не навязывать другим свою веру, тем более священник. Это правда здорово, респект. Все верующие, кого я встречала, говорили, что за свои дела я точно огребу вечные муки после жизни, но вот ваша позиция дает мне шанс думать, что и среди православных есть вполне вменяемые люди. Теперь буду приводить вас в пример знакомым сатанистам.

ИНОК: А верующие редко бывают верующими. Отсюда и комплексы разные, в том числе стремление навязать свое невротическое состояние другим. Много сходного с суицидниками, кстати, — и в медицинском смысле, и в духовном. Настоящее православие совсем не похоже на эти юбки, платочки, бороды и прочие страшилки.

ЭСТЕР: Надеюсь, что так. Но опыт убеждает в обратном — как схожу на форум Кураева, так страшно становится, что завтра на улице за пентаграмму на шее по этой самой шее надают.

ЭНГРИ (бросив на Эстер злой взгляд): Дамочка влезла в нашу дискуссию с середины, ей бы послушать ваши живописания ада — восторгов и аплодисментов бы поубавилось. Ваш пример с водопроводчиком не канает: если водопроводчик примется чинить гаечным ключом, к примеру, компьютер… А ведь это примерно то, что вы делаете. Начинаете как бы издалека, а сводите все равно к вере. Поймите, ваш бог — садист. За ужасным наказанием следует еще белее ужасное — как мило! Вечные адские муки. И это называется справедливостью! Вы говорите: терпеть-терпеть… а сколько можно-то? У вас когда-нибудь ехал чердак?

ИНОК: Ехал-ехал, не беспокойтесь. Когда был примерно в вашем возрасте или чуть моложе. И даже еще посильнее ехал.

ЭНГРИ: А вот тут вы врете. Если б посильнее, не болтали бы вы со мной сейчас, а давно на кладбище гнили, точнее, за оградой кладбища. И уж христианином бы точно не заделались. Если б хоть раз испытали такое состояние, когда готов на все, лишь бы избавиться от боли, — возненавидели бы своего Господа Дога.

ИНОК: Напротив. Любовь и доверие к Богу помогают исцелиться от душевней боли.

ЭНГРИ: Бред! Как можно любить того, кто тебя ненавидит? Кто тебя пытает, и не день, не месяц — а годы? Кто-то умный сказал: "Это удивительно — быть наказанным за поступки, на которые толкает отбывание наказания". Вот скажите мне, только честно, зачем вы возитесь с суицидниками? Священник, помогающий тем, от кого отвернулся бог, выглядит, по меньшей мере, странно. Ваш бог нас ненавидит. Как можно оставаться честным перед собой, помогая богомерзким существам?

Подходит Даксан. Слушает, не решаясь вступить в дискуссию.

ИНОК: Бог никого не ненавидит, ни от кого не отворачивается. Никакие грехи, не исключая попыток самоубийства, не являются поводом для того, чтобы Бог отвернулся. Пока человек жив, для него не все потеряно. Поймите, если Бог не является таким гуманистом, которым вы бы хотели его видеть, то это не означает, что Он является таким злодеем, как вам кажется. Действительность богаче вариантами.

ЭНГРИ: Браво! Это звучит, как: когда вас бьют, это не означает, что бьющий является таким злодеем, как вам кажется. Действительность богаче вариантами.

ИНОК: Можно сказать и так. А что касается справедливости, Бог не имеет ничего общего с человеческим понятием о справедливости, и вообще с человеческими понятиями. Это так.

ЭНГРИ: Собственно, это суть, и вопрос закрыт. Получается, что я, равно как и никто другой из представителей хомо сапиенс, не научился жить, по божественным понятиям. В отличие от вас. Вы, видимо, уже не человек.

ИНОК: Отнюдь! Лично я не очень-то понимаю Бога. Даже почти совсем не понимаю. Но зато я понимаю кой-чего на тему, почему я не понимаю.

ЭНГРИ: Демагогия. (Резко встает.) Опять я, кретин, ввязался в дискуссию! Что толку?.. (Уходит.)

ИНОК: Вот и поговорили… (Оглянувшись, замечает Даксана, приветственно кивает.) Сколько раз зарекался говорить с суицидниками о религии! У вашей братии отношение к ней такое же, как у птичек или рыбок. Или людей, пребывающих в коме.

ДАКСАН: Позвольте вам возразить. Никакие мы не птички. И даже не рыбки. Птички и рыбки как раз вы — со своей лицемерной верой. Знаете, как звучит ваша фраза 'Бог любит тебя' для человека, корчащегося от невыносимой боли — не день, не месяц, а годы? Представьте, что вас перепиливают пополам, без наркоза, а рядом — зрители, ханжи со сладенькими улыбочками, которые уверяют, что тот, кто перепиливает, делает это исключительно из любви к вам. Просто вы, бедненькие и убогие, отчего-то понять эту любовь не можете!

ИНОК (с досадливым вздохом): Пойдем по второму кругу? Увольте. Да и времени, простите, нет: через полчаса служба. Вынужден откланяться. (Уходит.)

ДАКСАН: Говорить с попами о сущностных вещах — все равно что пытаться научить бобика пользоваться зубочисткой.

ЭСТЕР: Ты не прав. Инок — не обычный поп. Он отличается от остальных 'хрюсов': умен, а главное — умеет ценить свободный выбор другого.

Подходит Бьюти. Ему околодвадцати пяти, молчаливый, с замедленной речью.

БЬЮТИ: Ты не так давно на форуме, Эстер. И в су-тусовке вообще. Ты многого не знаешь.

ЭСТЕР: Чего именно?