Неверная

Со временем я поняла, насколько голландцы привязаны к своей свободе и почему Голландия во многом считается столицей европейского Просвещения. Четыре века назад, когда европейские мыслители разрубили жесткие ремни церковных догматов, опутывающих человеческий разум, Голландия стала центром свободомыслия. Просвещение подрезало корни европейской культуры, уходившие в старые непреложные представления о магии, королевской власти, социальной иерархии и господстве священников, и привило ее на большой и крепкий ствол, поддерживающий равенство между всеми людьми, их право на свободу мышления и самоуправление. Здесь, в Лейдене, Просвещение получило повсеместное распространение. Голландцы позволили себе и другим жить свободно. Приверженность к свободе захватила и меня тоже.

Иногда, читая учебники, я отчаянно пыталась увязать их содержание со своей исламской верой, но в голове у меня словно захлопывалась маленькая дверца. Порой казалось, что почти каждая прочитываемая страница бросает мне, как мусульманке, вызов. Питье вина и ношение брюк были ничем в сравнении с изучением истории развития идей и представлений.

Люди оспаривали саму идею воли Божьей на земле, и делали это красиво и убедительно. Дарвин говорил, что библейские истории о создании мира и человека – сказки. Фрейд утверждал, что человек властен над самим собой. Спиноза твердил, что нет ни чудес, ни ангелов и что не нужно молиться никому, кроме себя самих, что Бог – это мы сами, а еще – природа. Эмиль Дюркгейм верил, что люди придумали религию, чтобы создать у самих себя чувство защищенности. Все это я читала, а потом пыталась запихнуть себе в голову, в то пространство, которое скрывалось за этой маленькой дверцей.

Чтение книг по истории западной цивилизации было занятием во всех отношениях греховным. Даже в учебниках по истории формирования современных государств я постоянно находила несоответствия с моей верой в Аллаха. То, что европейцы разделяли Божий град и государство, само по себе было харамом. В Коране говорится, что без Бога не может быть правительства; сам Коран – это книга Аллаха, в которой собраны законы и правила управления мирскими делами.

В феврале 1995 года в Голландии случилось очень сильное наводнение. Когда на сомалийцев обрушиваются природные катаклизмы, засуха или потоп, то они собираются вместе и молятся. Стихийные бедствия – это Божественные знаки, которые должны показать живущим на земле людям неправильность их поведения. Голландцы же обвинили свое правительство в том, что за дамбами не следили на должном уровне. Я не видела, чтобы хоть кто-нибудь молился из-за потопа.

Странный парадокс. В Голландии все было основано на религии, но сами люди, в массе своей, казались абсолютными безбожниками. Здесь кто угодно мог (а многие именно так и поступали) в любой момент оспорить существование Бога. Люди открыто сомневались в различных аспектах религии, что само по себе было вызовом Аллаху. Отобрать землю у моря, контролировать наводнения посредством каналов – все равно что в открытую идти против Божьей воли.

Государство практически во всем было светским. Над Богом издевались повсеместно. Самое распространенное голландское ругательство – Godverdomme – прокляни меня Господь. Такое проклятие казалось мне самой страшной вещью на свете, но карающая молния так никого и не поразила. Эта созданная людьми система государственного строя была намного стабильнее, миролюбивее и благополучнее тех систем, которые якобы были созданы Богом и которые меня учили уважать.

Иногда дверца в моей голове переставала закрываться: я пропихивала через нее слишком много идей. У меня начинался приступ вины, и я устраивала себе ревизию: брюки, волосы, книги, убеждения. Я думала об ангелах сестры Азизы, которые совершенно точно все еще сидели у меня на плечах, наблюдали и записывали. Робко я говорила себе, что всего лишь стремлюсь к знаниям. Если Аллах предсказал все на свете, значит, он должен был предвидеть и такое.

Я говорила себе, что однажды наступит день, когда моя воля достаточно окрепнет, я вернусь в мусульманскую среду, найду в себе силы покаяться и подчиниться Божьим законам. А пока же буду просто жить честно и нравственно. Постараюсь никому не причинять вреда. Я не приму для себя идеи и убеждения, о которых читаю в книгах. Но читать эти книги все равно продолжу.

Если не считать статистики, которую я неоднократно заваливала, мне нравились все дисциплины, которые нам преподавали в Лейдене, а в особенности политическая философия. Люди провели столько различных исследований; я чувствовала себя счастливой, что до всего этого мне не приходится додумываться самостоятельно. Огромная привилегия – возможность следить за размышлениями великих людей. В книгах все было так красиво и рационально. Нас учили давать определения; размышлять над тем, что говорим; ясно мыслить и конструктивно оспаривать полученные данные. Таким образом мы изучали старинные теории и расширяли свое понимание окружающего мира.