Невернесс

– Ни твоя мать, ни Жюстина сперму собирать не будут. Никто не станет требовать от твоей матери невозможного, а Жюстине, как замужней женщине, это и вовсе не пристало. Жюстина особо подчеркнула, что здесь нужна женщина свободная. Сбором спермы займется Катарина.

– Катарина?!

– Да.

– Ваша дочь?! Хотите сделать из своей дочери шлюху?

– Катарина сама это предложила – не я.

– Я вам не верю!

Он бросил на меня быстрый взгляд, и я понял, что протестую слишком уж бурно. До этого момента он, возможно, и не подозревал о моих чувствах к Катарине. Я стиснул зубы и сжал шило так, что оно впилось мне в пальцы.

– Дочь, говоришь? – Он улыбнулся, и мне захотелось вогнать шило прямо ему в глаз. Никогда еще я не затрачивал таких усилий на борьбу со своей яростью, никогда так себя не сдерживал. – Да, она действительно ею была.

– Не понял.

Он уставился на свой полоз, трогая его большим пальцем, – так, словно смотрел не на материальный предмет, а на отрезок своей прежней жизни. Как я ненавидел эту его замкнутость! В каждом человеке и в каждой проблеме он умудрялся найти предлог для покаянного исследования рубцов и потемок собственной души.

– Раньше, когда она была маленькая, – медленно проговорил он, – мы понимали друг друга с одного взгляда. Она была умна не по годам и такая хорошенькая. Но когда она стала скраером – не пилотом, согласно моему желанию, а проклятым скраером, – мы не могли больше обмениваться взглядами, потому что она вырвала себе глаза. Нет, Катарина покинула меня уже давно.

Я сказал, что не могу поверить, чтобы женщина из нашего Города, а в особенности моя кузина, согласилась лечь с деваки – хотя, по правде, я легко себе представлял, как она выкачивает жизненные соки из грубых и похотливых пещерных самцов.

– Возможно, цивилизованные мужчины ей наскучили, – сказал Соли. Мне казалось, что он смотрит на мои стиснутые пальцы, на дрожащие руки. – А возможно, ей просто интересно – она всегда была любопытной.

Я ткнул шилом куда попало, ощутил острую боль в бедре и вскрикнул. Костяное острие проткнуло мои шерстяные штаны, и на них расплывалось темное пятно. Лико, усердно грызший кость, вскочил на ноги, принюхался и заскулил, переводя взгляд с Соли на меня.

Соли покачал головой, глядя, как я обнажаю рану.

– Нужна помощь, пилот? Экая неосторожность. – И он протянул ко мне руку.

– Будь ты проклят! – Я встал и сгреб его за локти, а он – меня. По ноге у меня струилась горячая кровь, и Лико лаял, не зная, как ему быть. – Будь ты проклят!

Мы стояли, крепко сцепившись, и я чувствовал мощь его нового тела. Я пытался высвободить одну руку, чтобы вцепиться в мягкое место у него под ухом и оторвать ему челюсть, – но он держал меня с такой же силой, как я его. В его холодных глазах я читал полную уверенность в том, что мы, с нашими укрепленными связками и сухожилиями, способны уничтожить друг друга – разорвать на куски, поломать кости, превратить драгоценный мозг противника в месиво. Сильный мужчина может быстро убить сильного мужчину – в тот миг я понял это и знал, что Соли тоже читает в моих глазах сознание этого. Я знал, что никогда больше не смогу напасть на него в гневе, не будучи готов убить его.

Я выдернул шило из бедра и бросил его на связку шегшеевых шкур. Оно подскочило, оставив кровавый след на белой выделанной коже. Я попытался остановить кровь так, как это сделал поранивший руку Мехтар. Мозг способен управлять мускулами тела, и это настоящее чудо. Я попытался осуществить это чудо на практике, а Соли, потрепав Лико по голове, кивнул мне и сказал:

– Я понимаю, как тебе больно.

Не знаю, о чем он говорил: о ноге или о моем бешенстве по поводу предлагаемой деятельности Катарины. Больше он не упомянул об этом ни словом (и Катарина тоже не ответила мне, когда я спросил, действительно ли она сама вызвалась собирать сперму). Десять дней спустя, в начале самых жестоких морозов глубокой зимы, перед рассветом, Бардо, я и все мое злосчастное семейство вывели наши груженые нарты из склада. Мы проследовали по улицам Академии к Крышечным Полям, где ждал ветрорез, чтобы, пролетев шестьсот миль, высадить нас среди западных льдов.

8. Квейткель