Неверный муж (СИ)

- Что ясно? – спрашиваю, закусив губу.

Есть ощущение, что я вижу ход его мыслей. Он… логичный и естественный. И, черт возьми, единственный правильный в нашей с ним ситуации. Мы так долго бьем друг другу по щекам по очереди, что должны разбежаться без оглядки.

Бежать. Друг от друга. И побыстрее.

- Что ясно, Матвей? – переспрашиваю.

- Ясно, что он тебе нравится, - натужно пожимает плечами.

Телефон снова звонит. Черт. Да что ж так не вовремя, Ярослав.

- Ответь, - коротко кивает на карман. – Человек волнуется, переживает.

- Потом отвечу, - упрямо рассматриваю потерянное лицо, не реагируя на разрывающую тишину музыку.

Матвей через силу улыбается, кратко смотрит в сторону и прячет руки в карманах. Словно ему просто некуда их пристроить.

- Я доставляю тебе одни неприятности, - произносит отчаянно. Виновато покачивает головой.

Чертыхается.

- Есть такое, - слабо соглашаюсь.

Не знаю как вообще подобное возможно. Чтобы два человека настолько запутались и столько натворили.

- Так может, если меня убрать из логической цепочки, тебе... станет легче? – спрашивает Матвей, замирая, словно от моего ответа зависит как минимум жизнь всего человечества.

А я не хочу врать. Жажду правды. Во всем… практически во всем.

- Может быть. Ты прав, - киваю. – Наверное, так действительно было бы легче.

- Будь осторожнее за рулем, - произносит Матвей тихо. Кадык дергается от того, как часто дышит. Он коротко целует в щеку, обдавая ароматом туалетной воды, на который мое тело реагирует привычным покалыванием внизу живота.

Разворачивается и медленно идет вдоль дороги. По пути рвёт замок на куртке, скидывает ее, оставаясь в тонком джемпере.

Хочется окликнуть его, добежать, упереться в теплую шею.

Но я практически силой заставляю себя усесться в машину. Всё правильно... А когда съезжаю с обочины, вижу, что Матвей заходит в ворота обратно.

Наверное, ему надо побыть там одному…

Немного отъехав, набираю Ярославу:

- Вика, привет. Занята?

- Была немного, - отвечаю тепло. – Привет.

- Ну, ты куда пропала?!

- Я – здесь, как обычно.

- Может, встретимся? Пообедаем?

На секунду задумываюсь, как бы помягче ответить.

- Давай на следующей неделе созвонимся. Пока не совсем удобно.

На том конце трубки тишина.

- Ладно, - недовольно отзывается Ярослав. – Я наберу тогда.

- Конечно, - с облегчением выговариваю. – Пока.

Убираю в сумку телефон и возвращаюсь в танцевальную студию. Провожу вечерние занятия на автомате. Одна из родительниц даже спрашивает, не заболела ли я.

До дома добираюсь гораздо позднее, чем планировала. Контролирую сборы Марка в школу и валюсь в постель.

Мысли то и дело скатываются к Матвею и тому, что он сейчас, я уверена, проживает.

В те дни меня успокаивало целое отделение неонатологии. Много что говорили, но в основном сухую статистику и что никто не виноват. Врачи, как правило, в подобных ситуациях не могут проявлять эмпатию, потому как просто невозможно иметь внутри такое ее количество, чтобы хватило на всех.

Так бывает.

Два слова, от которых у меня до сих пор мурашки. Разве может быть легче от этого?!

Ни секунды ни легче.

Ни единой секунды.

Чуть лучше стало только со временем. Наверное, это можно сравнить с ампутацией. Рана зажила, но я никогда не буду прежней. Часть моей души навсегда отсечена.

Следующие дни провожу в полнейшей апатии, то и дело проверяяегомашину на автостоянке. Машину, которой там нет.

Я просто не представляю, как выкинуть Матвея из своей головы? Я честно стремилась к этому предыдущие два месяца, даже несмотря на его разрывающее душу сообщение. Я честно пыталась сдержать обещание, которое дала себе в день, когда ушла.

На деле всё оказалось сложнее…

Отхожу от окна и пытаюсь вынудить себя поработать с расписанием занятий. Когда слышу голос Таи, понимаю, что уже полчаса вожу карандашом по бумаге.

- Вик, ты говорила напомнить тебе в среду, что надо позвонить швее…

- А?? – откликаюсь, поднимая глаза на календарь.

- Сегодня среда, - повторяет Тая.

Перевожу стеклянный взгляд на неё и планку срывает…

- Ты просила напомнить, - ошарашенно проговаривает. Кричит, когда я, подхватив вещи, лечу к двери. – Вика-а-а-а… ты куда?!

Бросаю что-то нечленораздельное и бегу сломя голову на стоянку. Ничего не чувствую, хотя ладони покалывает от холода.

Завожу двигатель и рявкаю на мимо проезжающие машины. А потом зачем-то смотрюсь в зеркало. Кажется, я два дня этого не делала. Щеки впали. Бледная как моль. Кусаю губы в пробке и лицо растираю.

Кое-как припарковавшись во дворе, взлетаю на нужный этаж и расплющиваю пальцем звонок.

Я просто не в силах опустить руку.

Матвей отпирает дверь через минуту.

Он только что после душа, в одних спортивных брюках. Мокрые волосы в беспорядке, лицо заросшее, а глаза потухшие. Я смотрела в такие же бесцветные двенадцать минут назад. В зеркало.

Увидев меня, отступает и на стену опирается. Так и стоим. Я в подъезде, а он в квартире. Будто плотная стена между нами. Стена из печалей и обид, которую я намеренно, осознанно превращаю в развалины и переступаю порог.