Неверный. Свободный роман (СИ)

Захаров удивленно вскидывает прямые брови, делает вид, что не ожидал услышать подобное.

— Топор войны? Мы воюем? Хм… Не заметил.

— Я вернул себе девчонку, на которую у тебя были кое-какие планы.

— Не одна, так другая. Девушек много, и, будем честны, покрасивее Александры, с более мягким и покладистым характером.

— Идеальный характер.

— Воссоединение бывших? Никогда в такое не верил. Что ж, совет да любовь, как говорится.

— То есть от предложения ты отказываешься? — уточняю на всякий случай. — Подумай хорошенько. Подобное предложение от меня можно получить нечасто. Может быть, всего однажды.

— У меня очень… — делает паузу, подчеркивая. — Очень плотное расписание. К сожалению, никак не втиснуть встречу.

— Значит, мы перейдем сразу к сути. Ты не из тех, кто переживает отказы девушек достойно.

— Не понимаю, о чем ты.

— Брось, я пробил по своим каналам. Это ты устроил Саше участие в выставке и пригласил ее сюда. Ты же и отменил. Ходят слухи, ты неравнодушен к тем, кто не стал играть по твоим правилам. Очень неравнодушен. Но в плохом понимании. Тебе не стоит пытаться провернуть этот же грязный фокус с Сашей. Потому что напрямую заденешь мою семью, понимаешь?

— Домыслы. Просто домыслы, не имеющие доказательств.

— Я предупредил, — поднимаюсь из-за стола и опускаю на холодное стекло небольшой накопитель. — Я знаю.

Толкаю пальцами флешку в направлении Захарова. Он ловит предмет.

— Что это?

— Открой, увидишь.

Захаров достает с полки тонкий нетбук маленьких размеров, втыкает накопитель в гнездо и сразу же выдергивает, с возмущением посмотрев на меня.

— Как? Откуда?

— Тут немного. Есть записи поинтереснее. Ты все еще не заинтересован в разговоре со мной?

Захаров нервно трясет сигаретную пачку, выуживает одну, закуривает.

— Мне нужно все. Где остальное?

— У меня.

— Что ты хочешь за… это?

Никита усердно избегает называть вещи своими именами. Я бы назвал это — компромат.

— Немного. Одно из условий я уже озвучил. Другое — мы больше не пересекаемся. Никогда. Нигде. Не так уж сложно, правда?

— Сегодня вечером, — называет место. — Приезжай один.

***

Александра

— Не устаю удивляться, как сын на отца похож.

Мы с Алимом в гостях у Рахмана. Дальний старший брат Расула, Рахман, наблюдает за Алимом, с улыбкой поглаживает короткую густую бородку, обрамляющую мужественную челюсть.

Мы познакомились несколько лет назад, во время отдыха. Тогда ситуация была крайне неоднозначная, и здоровяк Рахман меня здорово напугал. И я бы ни за что не поехала к нему в гости, если бы не клятвенные заверения Расула, что с Рахманом будет безопаснее всего. Сам Расул отправился в кратковременную бизнес-поездку, подробностями делиться не спешил. Я не стала его допрашивать. Несмотря на то, что мы теперь жили вместе, и я дала согласие стать женой Мирасова, понимание между нами было очень хрупким, я не хотела бы его сломать излишними подозрениями и чрезмерно ревностными допросами.

Училась доверять. Это давалось мне сложнее всего! Но и держать мужчину на коротком поводке, третируя его по каждой мелочи не стоит. Тем более, такого мужчину, как Расул. Я и не ожидала от него предложения руки и сердца, но он его сделал…

Теперь вот к Рахману под опеку отправил. Не захотел оставлять меня и сына без присмотра.

И я ни за что не решусь пока вслух признаться, как мне дико нравится забота Расула обо мне и его беспокойства.

Вместо сердца в груди — воздушный шар, который раздувается все больше и больше, поднимает меня над землей и уносит в такие дали, о которых раньше и не мечталось.

— Гляди-гляди… — Рахман понижает голос. — Алим даже набычивается, как Расул. Один в один! Вай, как будто отксерил! — смеется. — Еще дочку ему роди, — советует внезапно. — Отцы дочерей любят по-особенному. Для настоящего мужчины во всем мире должно быть всего три любимые женщины.

— Интересно, интересно. Послушаю.

Рахман начинает важно загибать пальцы.

— Первая. Мать. Это даже не обсуждается. В пояснениях не нуждается, верно? Верно! Вторая — жена, посланная небесами.

— Ты свою жену любил, Рахман?

— Нет, — качает головой. — Женой она была хорошей, я ее уважал и ценил, но недостаточно. О любви речи не шло, брак был договорной. Вообще, мне кажется, ту самую спутницу получают по заслугам. Не все жены — те самые.

— И какая же, по-твоему, та сама?

— С которой гореть не страшно. Вообще ничего не страшно. При взгляде на которую — вах, и сердцем в небеса, а ногами — крепче за землю цепляешься, обретаешь устойчивость, уверенность, готов горы свернуть. Да что горы… Весь мир подарить готов? Вот что-то такое должно быть… Наверное. Я так думаю.

— Третья — дочь?

— Дочь, да. Дочурки — отдельная песня. Звучит нежно и сладко в сердце самого сурового мужика. Хочешь сделать Расула счастливым — роди ему дочь, и посмотришь, каким он ради нее станет. Вай, не узнаешь пошляка.

— Все с тобой понятно, Рахман… А сестра? Сестренка, допустим. Не считается.

— Как не считается? Считается! Я не посчитал?

— Нет.

— А сколько пунктов назвал?

— Три. Сестра будет четвертая по счету.