Неверный. Свободный роман

— В мечтах у меня собственная школа танцев, карьера. интересные постановки… — расплывается в широкой улыбке. — И предки не отмалчиваются на расспросы друзей о том, как Святик устроился? Он же такие надежды подавал…

— У меня с предками тоже все сложно, — киваю.

— Есть несколько проектов и кастингов, где я бы мог поучаствовать. Нужно портфолио, которого у меня нет. Без портфолио никто и смотреть не хочет, как я умею. Все упирается в чертово продвижение. Вот тут я и вспомнил о тебе, Милашка.

— Значит, у тебя будет портфолио, и у меня тоже будет… портфолио работ. Мы получим свое, — кутаюсь в шарф. — А теперь я страшно хочу есть.

— Я пас. Не голоден.

Слышу, как у него в животе булькает после кофе. Он реально на мели…

— Я не зову тебя посидеть в кафе. Поехали ко мне, приготовлю. Это дешевле. Плюс так ты точно не траванешься. Как-то я хотела выпендриться и назло заказала салат из крутых морепродуктов.

— Назло?

— Назло себе, разумеется. Меня так тошнило…

Я приглашаю Свята к себе в гости.

***

Наши встречи становятся регулярными.

Я снимаю его на тренировке и репетициях, в очередной раз поразившись, сколько труда вложено в его форму и танец. Когда он легко парит у закрепленного пилона кажется, что это не сложнее, чем дышать, но по факту, это горы тренировок и работы…

Море работы, синяков, срывов и даже травм.

Его жизнь меня и поражает, и ужасает: если не видеть кровавые мозоли и сложности, которые прячутся за фасадом красивого лица и совершенного тела, кажется, что он парит.

По факту — тащит камень в гору.

Иногда он ночует у меня в квартире, когда не успевает добраться на окраину, где находится дешевая квартирка, которую он снимает сам.

Однажды утром мы выходим из моей квартиры вместе, переговариваясь бурно: спорим о кофейне, куда сходили вчера. Мне не понравился кофе шоколадный брауни, а Свят говорит, что у меня со вкусом проблемы.

Небо сегодня особенно низкое, гулкое.

В ушах немного гудит, слабость тошнотворная.

— У тебя может быть железодефицитная анемия. Нужно проверять ферритин, — советует Свят.

— Ты такие умные слова знаешь, я в шоке! — шучу.

Он толкает меня под локоть и тут же подхватывает: на улице ужасно скользко. Впечатываемся почти носами друг в друга, хихикая. Свят — воплощение сексуальности, но для меня он просто Свят Сахарок, не волнует «мою темную душеньку», как пошутил однажды Ким.

И в момент, когда снова начинаем идти, Свят крепко держит меня под локоть.

— Твои брендовые ботинки — говно, убьешься!

У меня в районе шеи — ледяные мурашки. Затылок сковывает ощущением, как будто за нами кто-то пристально смотрит.

Это дурацкое ощущение меня вот уже несколько дней не покидает… Проскальзывает иногда.

Но сегодня — особенно сильно.

Как острая игла сквозь прочные кости черепа.

Леденящий укол.

Перебегаем на последние секунды, зеленый свет моргать начинает.

Рев мотора откуда-то сбоку и сзади.

На нас летит машина.

Целенаправленно.

Вильнув со своей полосы…

Прямо на нас!

Глава 48

Александра

— Свят! Свят… Свят…

Кажется, что я кричу, но губы беззвучно шевелятся.

Или все-таки кричу, но ничего не слышу, потому что рот Свята тоже раскрывается в матерном крике, но слово «блять!» я, скорее интуитивно считываю по движениям его губ.

До удара с машиной миллисекунды.

Кто за рулем? Проследить не успеваю, я вообще ничего не успеваю, но чувствую, как лицо ныряет в мокрый холодный снег.

Придорожная слякоть и грязь забивается в рот, ноздри носа.

Болезненный удар всем телом.

Секунда глухой тишины.

Жизнь опрокидывается в меня и будто отталкивается от тела, взмыв немного вверх, стремительно врывается обратно в грудную клетку с хрипом.

Привстаю, отплевываясь, и слышу дикий визг тормозов. Машина, нас, кажется, не задела.

Водитель свернул руль в самый последний момент, лихо вывернув в сторону.

Я смотрю в сторону черному автомобилю, который вильнул в одну сторону, в другую и помчался вперед.

Руки дрожат, с трудом удерживая вес тела. Лицо обжигает, у меня вся левая часть онемела, и по коже струится грязный талый снег. Подняться не могу, с трудом держусь на четвереньках.

— Свят? Свят… Свят…

Подползаю на четвереньках к парню, который лежит ничком немного в стороне. В мыслях — самое ужасное.

Что, если он вдруг пострадал?

Не движется.

— Свят! Свят… — тормошу его за плечо, переворачиваю с трудом на спину.

Секунда леденящего страха, и он распахивает глаза, с резким выдохом, чем немало меня напугал.

— Свят… Свят! — плачу.

Он садится с трудом.

— Потрогай меня, — просит. — Я ничего не чувствую. Руки-ноги… У меня…

— Да-да, знаю.

У него отбор, кастинг. Лишиться возможности сейчас — смерти подобно. Торопливо осматриваю, щупаю.

Со страхом заглядываю под тонкие брюки, порванные от самого колена.

У него жилистые сильные ноги, которые сейчас мелко дрожат. И большая ссадина.

— Кажется, в порядке. Чувствую! Да… — ощупывает себя. — Чувствую, у тебя холодные руки! — говорит с нервной улыбкой.

Я вытираю лицо рукавом, снимая грязь. Снег с грязной жижей течет по волосам.

— Встать можешь?