Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

Тем временем Роджер усердно занимался материальной стороной наших планов. Он продолжал заключать финансовые сделки с Криспином Ламбертом и его многочисленными букмекерами, и каждая сделка была более амбициозной и более сложной, чем предыдущая. До меня доходили разговоры о тройниках, четвериках и экспрессах. Затем мы переключились на пятерики, «понтоны» и комбинированные ставки. На каждую ставку букмекер выписывал квитанцию, а затем Криспин высчитывал стоимость этой ценной бумаги в случае, если скачки закончатся желаемым результатом, и продавал нам право на выкуп после объявления победителя. Каким-то образом — я полагал, что благодаря аккуратности в подсчетах, которые вели Роджер с Криспином, и пристальному изучению лошадей, участвующих в забеге, — мы не только каждый раз получали дивиденды, но и все вокруг оставались в выигрыше. Вскоре мы осмелели, и договоры, которые мы подписывали с Криспином, уже не предоставляли нам правона выкуп квитка Криспина, но обязывалинас это делать. Мы согласились на это условие, потому что оно сулило большие доходы, пусть даже и риск (с нашей стороны) возрастал. Наш экспедиционный фонд неуклонно рос. Перспектива бросить работу и отправиться в путешествие изрядно волновала Роджера — настолько, что ни о чем другом он более не мог говорить, он был буквально одержим этой мыслью. Культурные удовольствия Лондона он объявил приевшимися, и теперь мы редко ходили вместе на концерты или в театр. Теперь, если мы не дискутировали, уткнувшись носом в карты Помпей или изображения погребальных курганов древних германцев, Роджер предпочитал сидеть дома, осваивая все увеличивающееся собрание книг, посвященных колдовству и язычеству. И хотя наша поездка по-прежнему называлась «совместной», у меня возникло смутное ощущение, что близость между нами потихоньку тает; я чувствовал, что каким-то образом разочаровал Роджера, не оправдал его ожиданий, и это меня глубоко огорчало.

Однажды, в будний день, он явился ко мне с предложением, вселившим в меня некоторую тревогу:

— Вчера вечером я виделся с Криспином в «Восходе солнца». По-моему, он и вправду очень приличный малый и действительно хочет помочь нам собрать денег на путешествие. В общем, вчера вечером он придумал способ, как этого достичь, — одним мощным ударом. К вечеру субботы необходимая сумма будет у нас в кармане. В понедельник напишем заявления об увольнении и уже через две недели сядем в поезд, направляющийся в Дувр. Что скажешь?

Естественно, я сказал, что это замечательно, но моего пыла поубавилось, когда он объяснил, что у него на уме.

Предложение, по сути, сводилось к тому, чтобы на субботних скачках через пятерых букмекеров сделать одну-единственную, но гигантскую ставку, — или, скорее, феноменально сложную разветвленную ставку. Деталей я сейчас не помню (и неудивительно, ведь я никогда по-настоящему не вникал в эти дела), но в речи Роджера мелькали, среди прочего, такие выражения, как «множественные одиночные ставки», «круговая система», «оборотная ставка», «флаг» и «комбинации с полным покрытием». Как обычно, лошадей выбрал Криспин, он же подсчитал шансы на выигрыш, а затем упаковал все сделанные им ставки в один финансовый документ — все тот же листок бумаги, изъятый из записной книжки, с подписью, — который он предлагал нам купить за…

— …За сколько!.. — не поверил я своим ушам.

— Знаю, это кажется огромной суммой. Но, Гарольд, выигрыш будет в пять раз выше. В пять раз!

— Но это все наши средства. Все, что нам удалось скопить. И скольких трудов нам это стоило… А вдруг мы проиграем? Проиграем все?

— Не волнуйся, не проиграем. В том-то вся и прелесть. Если бы мы поставили все деньги на кон в одиночной ставке, как поступают лохи в большинстве своем, риск был бы действительно велик. Но мы с Криспином разработали куда более хитрую схему. И она безупречна — взгляни. — Он протянул мне листок писчей бумаги, покрытый вычислениями и математическими формулами, слишком мудреными для меня, как и для любого среднеобразованного человека.

— Но если эта схема работает, — возразил я, — почему ею никто не пользуется?

— Потому что им не хватает мозгов, чтобы придумать такое.

— То есть ты утверждаешь, что нашел способ делать деньги из ничего? Из воздуха?

Забирая у меня расчеты, Роджер гордо и загадочно улыбался:

— Я уже говорил тебе, Гарольд, ты слишком привязан к земле. Тебе недостает духовности, восполни этот пробел. Не превращайся в тех простых смертных, что населяют материальный мир. Мир, где люди тратят жизнь на то, чтобы производить, а потом покупать, продавать, использовать и потреблять. Этот предметный мир годится лишь для плебеев, но не для нас с тобой. Мы выше этого. Мы — алхимики.