Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

И лишь тогда до меня дошло, чем можно объяснить опоздание Роджера. Это же яснее ясного: он наверняка имел в виду другой «Восход солнца». Как ни странно, но эта мысль прежде не приходила мне в голову. Для меня «Восход солнца» в переулке Клот-Фэр всегда был нашим пабом: здесь мы впервые выпивали вместе, здесь происходили самые задушевные, самые значительные наши встречи. А в пабе на Картер-лейн я побывал лишь однажды — в тот вечер, когда Роджер познакомил меня с Криспином Ламбертом. Это заведение ничем не выделялось в моих глазах, не возбуждало во мне ни малейшего отклика, но я знал, что Роджер заходил туда не раз, обычно ради встреч с Криспином, на которых они обмозговывали свои хитроумные ставки. Выходит, я ошибся, глупо, унизительно ошибся, вообразив, что беседы со мной отпечатались в его памяти куда глубже и ярче, чем совещания с Криспином? И теперь он сидит там, дожидаясь меня, а я сижу здесь, дожидаясь его?

Помедлив еще с четверть часа, я решил, что пора действовать. Если поторопиться, у меня есть неплохие шансы быстро добраться до другого паба и застать там Роджера — при условии, что он все еще ждет меня. Я срежу путь: сперва вниз по Вест-Смитфилд, затем по Гилтспер-стрит, а потом прямиком, минуя Оулд-Бейли, выйду на Картер-лейн через Блэкфрайерз-лейн. Хороший план. Его единственный недочет — хотя и весьма гипотетический — заключался в том, что Роджеру могла прийти в голову та же мысль и в то же самое время он мог выйти из «Восхода солнца» и отправиться искать меня, но по другому маршруту, например, вверх по Крид-лейн, затем по Аве-Мария-лейн, Уорвик-лейн, Кинг-Эдвард-стрит и через Литтл-Бритен в тупик Бартоломью. Но рискнуть все равно стоило.

Я осушил кружку вышел из паба, а потом почти бегом двинул по пустынным улицам, пока вдали не показались зазывные огни «Восхода солнца» на Картер-лейн. С трудом переводя дыхание — отчасти из-за спешки, но главным образом из-за тоскливого предчувствия, что вечер, который должен был стать определяющим в моей жизни, превращается в хаос, — я толкнул дверь и ворвался в паб. За стойкой и в зале находилось несколько посетителей, но Роджера, я это сразу увидел, среди них не было. Молодой бармен собирал бокалы с освободившихся столиков.

— К вам заходил молодой человек? — обратился я к нему. — Слегка за двадцать, рыжие волосы, борода… возможно, в накидке?

— Мистер Анстрасер? Да, он был здесь. Ушел всего минуты две как.

Не удержавшись, я разразился потоком ругательств, у бармена вытянулось лицо. Еще более торопливо, чем вошел, я выскочил из паба, постоял на улице, оглядываясь и соображая, в какую сторону податься. Теперь я уже почти не сомневался: у Роджера возникла та же мысль, что и у меня, и он поспешил в другой паб. Переходя на спринт, я ринулся обратно по тому же короткому пути и достиг «Восхода солнца» не более чем за четыре минуты.

— Вы ищете своего друга? — спросил бармен, стоило мне появиться. — Он заходил буквально только что. Спрашивал вас.

— Нет! — закричал я, схватившись за голову и едва не вырвав себе клок волос. Я не мог примириться с этим кошмаром. — Куда он направился?

— Кажется, к Миддл-стрит, — ответил бармен.

Но я его так и не нашел. Я бегал по улицам, выкрикивая имя Роджера, прочесывая каждый закоулок вокруг Смитфилдского рынка. Но его нигде не было. Он исчез.

У меня оставался последний и единственный шанс. В общем коридоре дома в Ноттинг-Хилл, где обретался Роджер, был телефон. Я набрал номер (который я по-прежнему помнил наизусть) и ждал целую вечность, пока мне ответят; стекла телефонной будки запотели от моего прерывистого дыхания. Но все напрасно. Уже год с лишним я не звонил по этому номеру, и, когда какой-то незнакомец взял наконец трубку, я лишь узнал, что Роджер по этому адресу больше не живет. Я молчал, не в состоянии вымолвить ни слова, но затем, все же справившись с собой, поблагодарил анонимный голос, медленно повесил трубку и уперся лбом в стену телефонной будки.

Итак, все кончено. Кончено и навсегда. Холодное цепкое отчаяние охватило меня.

Что мне было делать?

Сейчас я не могу точно сказать, как я оказался перед домом Барбары в Тутинге. Добрался ли я туда на автобусе? Или на метро? Не помню. Этот промежуток времени напрочь выпал из моей памяти. Помню, однако, что, поскольку уже было очень поздно, на звонок в дверь мне не открыли и пришлось разбудить Барбару, швыряя мелкие камешки в ее окно на четвертом этаже.