Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

— Да. Минутку. — И я выпалил, а что мне оставалось: — Вы замужем? Есть ли у вас бойфренд? И есть ли у вашей дочери отец?

Китаянка улыбнулась, не разжимая губ, и посмотрела в сторону:

— Понятно. — Потом она снова взглянула на меня: — Да, мистер Сим, я замужем. И, как ни банально это звучит, у меня счастливый брак.

— А, хорошо. — В мгновение ока передо мной разверзлась глубокая бездна разочарования, и я желал лишь одного — броситься вниз. — В таком случае, думаю, я лучше пойду. Мне очень жаль, если… я вас побеспокоил. Это было крайне…

— Прошу вас, — перебила китаянка, — не уходите. Вы меня нисколько не побеспокоили. Напротив, оказали серьезную помощь. А то, что вы сделали… очень романтично в каком-то смысле. Если вы не поленились приехать в такую даль только для того, чтобы встретиться со мной, то с меня по меньшей мере следует угощение. Хотите чаю?

— Я очень признателен, но…

— Пожалуйста, Максвелл, присаживайтесь. Я могу называть вас Максвеллом?

— Конечно.

Она села на коврик и жестом пригласила присоединиться к ней, что в некотором смущении я и сделал.

— Меня зовут Лиань. А мою дочь — Яньмэй. Имя ее подружки вам уже известно. Вы пьете чай с лимоном? Боюсь, молока у меня с собой нет.

— Я пью… любой. Делайте, как вам удобнее.

Лиань налила черного чая в две пластиковые чашки и подала одну мне. Я поблагодарил, и минуты две мы в молчании пили чай. Затем я сказал:

— Если я попробую вам объяснить…

— Буду рада послушать.

— Дело в том, что два месяца назад, в ресторане, вы с Яньмэй произвели на меня незабываемое впечатление.

— Правда? Чем же?

— Я никогда прежде не видел, чтобы два человека… были так близки. Я наблюдал эту близость и чувствовал, как мне ее не хватает в моей собственной жизни, и я начал надеяться — фантазировать, точнее говоря, — что я мог бы стать частью этих очень близких отношений.

Лиань опять выдала скупую, но притягательную улыбку. Глядя на свою чашку с чаем, она сказала:

— Да, мы очень дорожим этими нашими совместными ужинами. Мы приходим в ресторан во вторую субботу каждого месяца. Понимаете, раз в месяц мой муж Питер уезжает по делам в Дубай. Рабочая неделя начинается там в воскресенье утром. Поэтому он улетает из Сиднея накануне вечером девятичасовым рейсом. Мы с Яньмэй провожаем его в аэропорт, а потом она всегда как в воду опущенная, она так любит отца и ужасно без него скучает. Поэтому, в качестве особого развлечения, я и вожу ее в ресторан. Двенадцать раз в год, зимой ли, летом, мы непременно туда идем. Детям нужна незыблемость, им нужна рутина. Впрочем, и взрослым тоже. Посещение ресторанов — одна из постоянных составляющих нашей жизни.

— Мне нравится, — чувствуя, что терять уже нечего, я решил высказаться со всей откровенностью, — мне нравится смотреть, как вы играете в карты. Такое впечатление, что вы забываете обо всем на свете. А Яньмэй — ваша миниатюрная версия. — Я взглянул на девочку, которая, замерев на бортике бассейна, собиралась с духом, чтобы нырнуть. — У нее такой же голос, такие же движения, и она похожа на вас…

— Неужели? — Лиань тоже посмотрела на свою дочку. — Думаете, между нами есть внешнее сходство?

— Конечно.

— Но знаете, Яньмэй не приходится мне биологической дочерью.

— Нет?

— Нет. Мы с Питером удочерили ее три года назад. Мы даже родились в разных странах. Я в Гонконге, а Яньмэй в Китае, в городе под названием Шеньян, это в провинции Ляонин. Так что, возможно, сходство существует только в вашем воображении. Просто вам хотелось, чтобы так было.

— Возможно. — Я пил чай, глядя на залив. Слова Лиань меня смутили. То обстоятельство, что ее с дочерью не связывало кровное родство, несколько не вписывалось в мои фантазии. — Выходит, своих детей у вас нет?

— Нет. Мы очень из-за этого переживали. Но теперь у нас есть Яньмэй, и…

— Она — сирота?

— Да. Ее мать умерла, когда ей было три года. Жуткой смертью, должна заметить. Знаете, условия труда на китайских фабриках иногда просто не поддаются описанию. С чем только не приходится мириться тамошним рабочим, чтобы мы на Западе покупали товары по низким ценам. Мать Яньмэй работала на фабрике, в цеху, где распыляли краску, она работала по пятнадцать-шестнадцать часов в день, постоянно распыляя эти химические краски, в которых полно токсичных растворителей. И никакой защиты — ни масок, ничего. Она умерла от рака. Рака мозга.

— Ужасно. — Реакция с моей стороны была довольно жиденькой, но на большее в тот момент меня не хватило. — А что производили на фабрике?

— Кажется, зубные щетки.

Я резко повернулся к Лиань: я не ослышался?

— Зубные щетки?

— Да… дешевые пластмассовые щетки. Вас это удивляет? Но почему? (Я молчал, словно у меня язык отнялся.) Может, зубные щетки значат для вас что-то особенное?

Постепенно ко мне возвращался дар речи:

— Да, значат. И нечто очень особенное. А то, что вы сейчас рассказали, историю матери Яньмэй… меня это потрясло. Я не могу поверить.

— А зря, ничего невероятного тут нет. Такие вещи постоянно происходят в развивающихся странах, и не только там. К сожалению, мы склонны закрывать на это глаза.