Невероятная история Макса Тиволи

Мы живем в волчьем мире, и все же Элис смягчала удары судьбы. Каким-то чудом ей удалось при нашем скудном заработке устроить богатую милую жизнь. После землетрясения все подорожало, а Элис устраивала праздники риса с ароматными специями, доставала через богатых друзей билеты в оперу, перешивала наше покрывало из старых платьев и делала все так легко, словно переплавлять огарки в разноцветные свечи было совершенно естественным. Вы никогда не пробовали использовать вместо плитки на кухне разбитый при землетрясении фарфор? Моей жене это удалось. Элис наняла соседского мальчика и отделала мою убогую кухню полученными от друзей кусочками фарфора. Она даже треснувшую чашку к стене приклеила – представьте себе чашку, торчащую из стены, с ручкой и остальным! В ней жена всегда держала свежие цветы, которые я ей дарил.

Наш завтрак представлял собой готовую смесь «Витабикс». А вот над чем мы тихонько посмеивались в гостиной, но не демонстрировали посторонним, так это танцы в стиле тарки-трот. И входя вечером в гостиную, Элис с улыбкой вдыхала аромат «Редивива».

Скажите, каким вином наслаждаются? Как должна выглядеть вилка?

Называй меня кем угодно, Элис, только не скрягой. Я отдал тебе все, что мог, – покупал дорогие платья, на которых ловил твой восхищенный взгляд, а затем вешал в шкаф, дабы ты их нашла. И разумеется, приобретал книги, которые ты сама никогда бы не купила. Они доставлялись на кораблях из Нью-Йорка, и тебе не надо было выходить из дома, чтобы почитать. Я даже вкладывал в твои туфли по несколько долларов, чтобы ты потратила их на свое усмотрение. Больше всего я хотел сделать тебя счастливой, видеть радостное изумление, когда ты вытаскивала кожаную книгу из неожиданно пришедшей посылки. Я позволял себе только одну роскошь – любоваться на мимолетную улыбку, звонкий смех. Древние злодеи заточали своих дев в светлице либо в далеких неприступных замках и пили кровь девушек словно ликер. Заботливые мужья поступают иначе. Мы приучаем жен к жизни, которую они не могут бросить. К слишком хорошей жизни. Ах, Элис, я делал все, чтобы ты осталась со мной.

Не это ли я кричал во сне рядом с Сэмми? Когда в небе грохотала летняя гроза, а Бастер дрожал на полу?

«Пожалуйста, не уходи! Ну останься же! Постой!»

Думаете, вырезав ее имя на своих костях так глубоко, что даже на коже проступали заветные четыре буквы, мысленно объездив весь мир в поисках Элис и обретя, похитив, схватив ее, старый Макс вскоре устал от нее? Да, мы суетливые животные, даже рай нам надоедает. И тогда, и сейчас меня раздражает, что ее работа по дому не на высоте. Обувь скапливалась под диваном. В ванне, хранившей отголоски твоего пения, вечно стояла вода. Прихоти были мимолетны, невинная шалость вроде использования подвесок люстры вместо сережек казалась забавной, однако подвески никогда не возвращались на место, и мне вечно приходилось все исправлять. Как было ужасно, когда Элис зацикливалась на какой-нибудь идее, например устроить пикник в горах, и очень расстраивалась, если задумку приходилось отложить из-за дождя или еще чего-нибудь. Она часами не могла оправиться от своего детского разочарования. Ну да ладно. Минута-другая, и я ее прощал. Целовал плечи. Погружал руки в нежные волосы, словно в воду. Шептал на ухо нежные слова, а она отвечала: «Дурачок». Я прощал и прощал. Разумеется, Элис не могла мне надоесть. Я любил ее.