Невероятная история мистера Пэрриша

– Но я не могу воровать у своего отца.

– Так разве это воровство? – спросил Джон. – Ты ведь просто берешь у него пожертвование во благо нищим и бездомным людям.

Он поднял руки вверх и потряс ими, как бы вымаливая помощь с неба.

В тот момент я думал о том, что говорил мне отец, когда мы были на площади. Я вспомнил о честности, но в то же время мою душу терзала мысль о том, что отец также говорил о том, что нужно помогать нуждающимся. Эти две противоположные друг другу мысли не давали мне покоя, и я смотрел в одну точку, не шевелился, пока Генри не щелкнул пальцами прямо возле моего носа.

– Эй, проснись! Ты слышал меня? Ты должен доказать нам, что ты наш друг.

– Ладно. Сейчас приду, – сказал я. Ребята оживились, в том числе и Том, который сидел на ящиках у дома и наблюдал за развитием событий. Как только он услышал, что я согласился на условия Генри и Джона, то поспешил примкнуть к своей команде. Остальные же чуть ли не прыгали от радости.

Я снова зашёл домой. Отец по-прежнему спал на диване. Но я заметил, что в камине лежало несколько свежих поленьев. Видимо недавно он вставал с кровати, чтобы подкинуть их в топку.

Когда я прошёл в кабинет отца, то начал открывать ящики его стола, пока не нашёл шкатулку с драгоценностями. В ней лежали мамины серьги, несколько золотых украшений и шестнадцать серебряных монет. Я взял несколько монет и положил шкатулку на место.

Затем я вышел во двор, где уже меня неистово ждали трое товарищей. Когда они увидели меня, то оживленно начали переговариваться друг с другом, словно замышляя какую-то шалость.

Когда я вышел к ним, то первым делом ко мне подошёл Том.

– Ну, принёс?

– Да, – сказал я, вытирая пот с лица.

– Не томи, доставай.

Я достал из кармана монеты, но не успел их передать, как Том выхватил их у меня из рук и, отвернувшись от меня, начал делёж между Джоном и Генри.

– А ты неплохо постарался, Аарон! – сказал Том.

– Да, верно, неплохо! Но можно было и лучше! – сказал Генри.

– Знаешь, посовещавшись, мы решили, что это слишком простое задание для тебя, Аарон, – начал Джон. – Мы думаем, что это дело для тебя было пустяком. Нам кажется, что ты способен на большее. Ты должен доказать нам свою верность, должен доказать, что твоя дружба с нами стоит того.

– Да, точно! Вдруг ты нас сдашь полиции, – заявил Генри.

– На доверии построена дружба! Слышал такую фразу?

– Нет.

– А зря! Это фраза одного известного человека, о котором ты наверняка даже и не знаешь. Так что давай, делай то, что тебе говорят.

– Что я должен делать? – спросил я и испугался. Потому что я боялся, что они попросят ещё денег, что собственно и произошло тут же, как я об этом подумал.

– Ты должен достать нам что-то золотое. Ты разве не знаешь историю про Иуду? Серебро приводит к предательству. Ты посеял в нас подозрения. Так что теперь ты можешь доказать, что предан нам и не отступишь. Что пойдешь до конца и не предашь нас, как Иуда, – сказал Генри.

– Но…

– Никаких возражений и точка! Твоё «но» уже доказывает твое нежелание общаться с нами, ты не достоин нашей дружбы, – сказал Джон. Всё это время говорил он и Генри, а Том тихо стоял в стороне и молчал, жуя печенье. Он был мозгом этой аферы. Тогда я не понимал этой схемы, хотя она казалась такой простой и понятной. Но моя наивность и доброта сыграли злую шутку со мной, и выйти из ситуации становилось всё сложнее.

– Хорошо, – сказал я. Затем я развернулся и пошёл к себе домой в третий раз, держа в своей голове четкую мысль о том, что не возьму ничего из той шкатулки и что больше не намерен без спроса брать у отца что либо, особенно деньги. Пусть эти доходяги довольствуются тем, что я уже дал им. В моем кармане, однако, завалялась одна монета, и я твёрдо решил вернуть её на законное место.

Когда я зашёл, отца не было на диване. Тогда я насторожился и, войдя в кабинет, обнаружил его у стола, на котором стояла шкатулка с драгоценностями. Он посмотрел на меня, а я на него. Он уже знал, что происходит, и молча ждал, чтобы я объяснился.

– Ну же. Ты расскажешь? – спросил он.

– Папа, – начал я, и из глаз полились слёзы. Мне было невыносимо стыдно и невероятно тяжело разочаровывать отца.

– Не плачь, сын. Ты – мужчина, пусть еще мал, но мужчина, и должен говорить правду. Расскажи, что случилось. Я внимательно выслушаю тебя и приму справедливое решение.

Заикаясь, плача и пуская сопли, я всё же взял всю свою детскую волю в кулак и начал своё объяснение: