Невероятная жизнь Фёдора Михайловича Достоевского. Всё ещё кровоточит

Паоло Нори Всё ещё кровоточит

Случилось как-то, что в 1849 году Фёдор Михайлович прожил у меня на квартире несколько дней и в эти дни, когда он ложился спать, всякий раз просил меня, что если с ним случится летаргия, то чтобы не хоронили его ранее трех суток. Мысль о возможности летаргии всегда его беспокоила и страшила.

КОНСТАНТИН АЛЕКСАНДРОВИЧ ТРУТОВСКИЙ

Paolo Nori

SANGUINA ANCORA.

L’INCREDIBILE VITA DI FЁDOR M. DOSTOEVSKIJ

Русское издание повторяет обложку оригинального итальянского издания

© 2021 Mondadori Libri S.p.A., Milano

© Виктория Крапива, перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Предисловие Всё ещё кровоточит

1. Есть ли смысл?

Есть ли смысл сегодня, в 2021 году, читать Достоевского?

Зачем нашим современникам, которым двадцать, тридцать, сорок или семьдесят лет, читать и перечитывать его книги?

Еще тот вопрос.

Но мне нетрудно на него ответить.

Правду говоря, я просто не знаю.

Со мной так бывает почти всегда: какой бы вопрос мне ни задали, сначала я отвечаю: «Не знаю». Но иногда на этом не останавливаюсь.

Вот и сейчас, если бы меня спросили, зачем сегодня, в 2021 году, читать и перечитывать Достоевского, я сказал бы, что не знаю.

Но на этом не остановился бы.

И рассказал бы о Свидригайлове, второстепенном персонаже романа «Преступление и наказание», который в одной из сцен рассуждает о том, что нет ничего труднее прямодушия и ничего легче лести.

И «если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним – скандал. Если же в лести даже все до последней нотки фальшивое, то и тогда она приятна и слушается не без удовольствия; хотя бы и с грубым удовольствием, но все-таки с удовольствием», – говорит Свидригайлов.

Перечитав эту страницу, я вспомнил об одном итальянском писателе, с которым мы были в приятельских отношениях, пока я не написал рецензию на один из его романов; так вот этот писатель, когда мы с ним еще общались, рассказывал, что в его доме работал неграмотный консьерж, не умевший ни читать, ни писать, но, когда у писателя выходил очередной роман, консьерж обязательно останавливал его и говорил: «Синьор, ваш последний роман! Это потрясающе!»

И что же? Этот писатель, человек очень умный и тонкий, я бы даже сказал, нравственно безупречный, прекрасно зная, что консьерж и читать-то не умеет, при этих словах просто таял от удовольствия.

Это было отличное начало дня.

Если подытожить, я не могу сказать, зачем читать Достоевского, но точно знаю, что, независимо от того, читаем мы его или нет, в своих произведениях еще задолго до нашего рождения Достоевский показал, какие мы на самом деле. И еще я помню – не знаю, хорошо это или плохо, – что произошло со мной, когда я начал читать его книги.

2. Не знаю, так ли это

Говорят, чем ближе к старости, тем стремительнее человек впадает в детство. Не знаю, так ли это, но я в последние годы (а мне уже пятьдесят шесть, а когда я закончу эту книгу, будет пятьдесят семь) стал замечать за собой, что всегда пытаюсь разобраться, почему я делаю то, что делаю.

Я ничего не делаю просто так, не задумываясь; берясь за что-то, я обязательно спрашиваю себя: «Почему я должен это сделать?»

Точно так же дети, услышав, что пора идти спать, задают вопрос: «А почему пора идти спать?»

Вы говорите им, что полезно есть овощи, а они спрашивают: «А почему полезно есть овощи?»

А стоит сказать, что нельзя так много смотреть телевизор, они тут же спросят: «А почему нельзя так много смотреть телевизор?»

Вот и я в последние годы замечаю это за собой.

Несколько лет назад я задался вопросом, как так вышло, что всю жизнь я читал в основном русскую литературу.

«Почему так?» – задумался я.

И вспомнил первую книгу русского автора, которую прочитал, – «Преступление и наказание» Достоевского.

3. Место

«Преступление и наказание» я прочитал, когда мне было лет пятнадцать, и, хотя с тех пор прошел уже сорок один год, я хорошо помню тот момент, когда понял, что за книгу держу в руках: помню комнату, где это случилось, – свою маленькую комнатушку на верхнем этаже нашего загородного дома; помню, как стал осматриваться по сторонам; помню, в котором часу это было; помню, как был ошарашен тем, что со мной происходит, и как в голове пронеслось: «Это со мной?»

Как и другим книгам, оставившим в моей жизни неизгладимый след, этому роману удавалось преображать даже самые обыденные моменты, из мириад которых состоял мой земной путь длиной в пятьдесят шесть лет, и превращать их в незабываемые мгновения – когда я напряженно осознавал свое существование, когда ощущал, как кровь бежит по венам.

Предисловие. Всё ещё кровоточит

4. Почему?