Невероятная

Прекращая ее метания, подошла тетя Маша, или, как она велела себя называть, Мария Иннокентьевна, модная дама в короткой норковой шубке и высоких замшевых сапожках. Ее собачка, ярко-рыжий пекинес по имени Жужа, в это время с упоением облаивала мраморного дога, взирающего на нее со скучающим равнодушием гиганта и считающего ниже своего королевского достоинства открыть пасть в ответ.

– Привет, Ритусь! – Мария Иннокентьевна села рядом, небрежно закинула нога на ногу в обтягивающих черных кордовых брючках и элегантно закурила тоненькую пахитоску. – Томишься тут одна?

Считавшая курение одной из самых вредных привычек и не желавшая дышать этой дрянью, Рита с неодобрением покосилась на нее, но промолчала. Марии Иннокентьевне было слишком много лет, чтоб делать ей замечания. К тому же в предыдущем поколении были очень странные взгляды на жизнь. Отец ей рассказывал, что в его молодости курение считалось модным и те, кто курил, чувствовали себя невероятно крутыми. Но сейчас другие времена, и она сама, и все ее друзья ведут здоровый образ жизни. Но стариков все равно уже не исправишь, нечего и пытаться.

Мирно согласилась:

– Скучаю. Без Сашки одиноко.

Мария Иннокентьевна кивнула, выпустив изо рта белесое колечко дыма.

– Как я тебя понимаю. Когда ушел муж, мне тоже было ужасно одиноко. Вот и взяла эту шавку, чтоб было о ком заботиться. – И внезапно пронзительно свистнула, завопив: – Жужка, а ну иди ко мне, паршивка этакая!

Еще раз гавкнув на высокомерно не обращающего на нее внимание дога, собачка нехотя потрусила к своей хозяйке. Та, приподнявшись, подхватила ее на руки и предупредила Риту:

– Осторожно! Посмотри-ка сама – вон какая-то агрессивная собаченция появилась в наших рядах.

Маргарита повернула голову направо и увидела крупного питбультерьера без намордника и без поводка, с каким-то зловещим предвкушением осматривающего поляну с вольно бегающими по ней собаками.

– Думаете, будет драка? – с волнением спросила она у крепко державшей своего пекинеса соседки.

– Могу поспорить, что будет, – ответила та, напрягшись и для чего-то поджав ноги. – Не видишь, что ли, какая мерзкая физиономия у этой наглой псины?

Рита ничего такого не замечала, но положилась на опыт и наблюдательность Марии Иннокентьевны.