Невероятно прекрасна

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказала она. — Пока шла борьба с Кешем и его последователями, я была слишком занята, пытаясь остаться в живых, чтобы беспокоиться о Маркусе. Кроме того, он самый крутой парень из всех, кого я знаю. В основном мне даже не приходило в голову беспокоиться, пока все не закончилось, и тогда он, казалось, был в порядке, за исключением некоторых относительно поверхностных ран.

Бека стиснула зубы, вспоминая тот момент, когда она подняла голову и увидела кровь на его лице. Даже сейчас ее желудок сжался от ужаса.

— Потом я увидела, как он кашляет кровью, и поняла, что он серьезно ранен. И тут до меня дошло, что я не могу даже представить, как жить в мире, где нет его. Я люблю его, Чуи. Я люблю его так сильно, что у меня болит сердце.

Чуи наморщил морду.

— Но, ведь это хорошо, да? То есть, я не специалист по Людям, но уверен, что ты ему тоже нравишься. Я видел ваш поцелуй на пляже сегодня вечером; как по мне он не выглядел безразличным.

Одинокая слеза скатилась по ее лицу, как первая капля дождя, предвещающая надвигающуюся бурю. Она смахнула ее, даже толком не заметив.

— Разве ты не понимаешь, Чуи? Маркусу я, может, и нравлюсь, но он не любит волшебный мир и вообще все, что с ним связано. Он даже не мог решить, что хуже для его отца — умереть или стать Шелки. Если я решу остаться Бабой Ягой, то потеряю его. Но если я перестану быть Бабой Ягой, чтобы быть с ним, я потеряю гораздо больше. Включая тебя.

Чуи лизнул ее руку, сунув свою большую голову ей под мышку для редких нежных объятий.

— Никогда не знаешь наверняка, Бека. Люди могут удивить самым неожиданным образом.

— Безусловно, — сказала Бека, чувствуя, как еще больше слез щиплет ее глаза, горячие и полные давления, как гейзер, готовый вырваться на поверхность. — Они могут. Но большую часть времени они делают именно то, чего от них ожидаешь.

— Да неужели? — Чуи сел и задумчиво посмотрел на нее. — Потому что, знаешь ли, я готов поклясться, что, если бы я вернулся после долгих часов тяжелой работы, которой меня наградила ты, то ты бы взяла на себя труд приготовить мне что-нибудь перекусить. Ну, знаешь, например бифштекс или пару целых цыплят. И все же, вот мы здесь, сидим и говорим о каком-то парне, который может или не может любить тебя в ответ, независимо от того, какой выбор ты сделаешь, и что удивительнее всего — нет никакой закуски!

Бека слабо улыбнулась ему, понимая, что он пытается отвлечь ее, и позволила ему добиться успеха, по крайней мере, на данный момент. Она справится с последним заданием и разберется со всем этим потом. А пока ей нужно накормить собаку-дракона. И как он всегда настойчиво напоминал ей, это всегда было на первом месте.

— Как насчет бифштекса и пары цыплят? — встала она, спросив, и пошла к холодильнику. — А тебе этого будет достаточно, чтобы перекусить?

— Может быть, — ответил Чуи. — Что еще у тебя есть?

Бека щелкнула пальцами, и оттуда, где она прятала их в спальне, появилась тарелка, полная сморов.

— Сюрприз!

Чуи радостно облизал ее. Словно она приняла ванну из собачьих слюней.

— Именно об этом я и говорю. Забудь об этом Маркусе — он все равно пахнет рыбой. Держись драконов, они гораздо надежнее. — Он сел и принялся радостно жевать, выдувая крошечные искры на каждую смору, чтобы разогреть его.

Бека погладила его по голове и достала остатки еды, прежде чем лечь спать, чтобы отдохнуть перед тем, что обещало быть еще одним долгим днем. Она не ожидала, что проспит до утра. Не тогда, когда все, о чем она могла думать, было лицо Маркуса, когда он сказал, что было достаточно тяжело поверить, что магия существует.

Должна ли она отказаться от магии? Могла ли она?

Глава 29

Небо позднего утра было оловянно-серым, и этот цвет так хорошо соответствовал настроению Беки, что она почти подумала, что именно она вызвала его. Бури мерцали дальше по побережью, видимые над обширным, открытым пространством воды, но пока единственный гром в заливе исходил от звука ее сердца, когда она увидела Маркуса, ожидающего у «Хитрого змея».

Ну почему он такой красивый? Надо бы превратить его в жабу. У жаб не было широких плеч и сильной груди, и мускулов. У жаб не было ни одной волнистой пряди каштановых волос, которая отказывалась бы завиваться в сторону всех остальных, ни карих глаз, которые были бы такими же переменчивыми, как море.

Эти глаза выглядели усталыми, как будто их обладатель спал столько же, сколько и она. Не говоря ни слова, он помог ей подняться на борт и пошел заводить двигатели, чтобы вывести их из гавани.

Его отец вышел из каюты с бледным и задумчивым лицом и подошел к поручням, чтобы встать рядом с Бекой.

— Итак, — произнес он. — Шелки и русалки. И ведьмы. Он ведь ничего не выдумал, правда?

— Боюсь, что нет, — ответила Бека.

Постояв в тишине минуту, Маркус-старший сказал: — Знаешь, я однажды видел ее. Русалку.

— Что? — Бека почему-то ожидала большего неверия.