Невероятно прекрасна

Чуи вернулся, когда они перекатывали еду по тарелкам, и доел остатки, бормоча страшные проклятия о Людях, идиотизме и чем-то, что звучало как сморы. Маркус проигнорировал его, а Бека просто рассеянно погладила по голове, попеременно улыбаясь в пустоту и хмурясь в пространство, как будто смотрела в будущее, которое ей не нравилось. У него было такое чувство, что она не предвидела ничего, что могло бы закончиться «и все они жили долго и счастливо».

Он пытался дозвониться до отца, но ответом ему были лишь гудки. Поэтому он остался с Бекой, чувствуя то вину, то облегчение, но в основном просто радуясь возможности провести еще несколько минут в ее обществе.

Наконец, когда поздний летний вечер подходил к концу, и Солнце опускалось за холмы, они направились на пляж, чтобы встретиться с Королевой Морского народа и Королем Шелки. Чуи остался в автобусе, чтобы охранять Живую и Мертвую воду, хотя никто из них не думал, что теперь, когда Кеша больше нет, кто-то придет за ней.

Гуртеирн и Боудикка выглядели усталыми, но полными надежды, когда стояли на пляже, освещенные заходящим солнцем.

— Как поживают ваши люди? — Спросила Бека после того, как они обменялись официальными приветствиями. — Все полностью восстановились?

— Да, — ответил Король. — Спасибо тебе, Баба Яга. Наша благодарность не знает меры.

Королева Боудикка сложила руки вместе, сокращенная версия того, что было бы более неистовым движением у кого-то менее царственного.

— А наши земли в океане, Баба Яга? — нерешительно спросила она. — Тебе удалось их очистить? — Гуртеирн на мгновение закрыл глаза, словно в безмолвной молитве.

— Да, — просто ответила Бека. — Теперь в воде нет ни яда, ни примесей. Вы и ваши люди можете вернуться домой сегодня вечером.

Боудикка и Гуртеирн посмотрели друг на друга, глаза Королевы наполнились непролитыми слезами, и Король внезапно вернулся к тому энергичному, могущественному существу, каким, как представлял себе Маркус, до того, как все это началось.

Они оба низко поклонились Беке и поблагодарили ее дрожащими голосами, их радость разлилась по песку, как сверкающие бриллианты. Позади них стражи стояли в строю, выпрямившись и насторожившись, но их свирепые лица были преображены ухмылками в нечто гораздо менее угрожающее и гораздо более праздничное.

— Мы никогда не сможем отблагодарить тебя в полной мере, — сказал Гуртеирн хриплым от волнения голосом. — Если тебе когда-нибудь понадобится что-нибудь от людей, живущих под водой, стоит только попросить, и это будет тебе дано.

— Надеюсь, это и ко мне относится, — раздался голос из-за спины Маркуса, и с дюн спустился его отец.

Маркус забыл, как дышать, и Бека схватила его за руку, крепко сжав, словно напоминая, что он не один.

— Па, — произнес он. — Ты не можешь так говорить. Ты же не позволишь им превратить тебя в тюленя, правда?

— Шелки, — поправил Гуртеирн и добавил, — все верно, наше предложение остается в силе, рыбак. Вы можете присоединиться к нам, если хотите.

Маркус открыл рот, чтобы возразить, но отец покачал головой.

— Я умираю, сынок, и ты это знаешь. Если я останусь, мой конец неизбежен, и он будет не из приятных. Я бы предпочел провести оставшееся время, живя в водах, которые всегда любил. — Он искренне рассмеялся; Маркус впервые слышал, как он смеется. — И независимо от того, сможет ли превращение в Шелки вылечить меня, я могу быть уверен, что это будет приключение всей моей жизни. Как можно с этим поспорить?

На самом деле он не мог. Но Маркус с удивлением обнаружил, как сильно ему будет не хватать старика.

— Я никогда не мог выиграть спор с тобой, папа, — сказал Маркус, чувствуя, как эмоции подступают к горлу и угрожают задушить его. Он подошел к отцу и обнял его впервые с тех пор, как он был маленьким ребенком, пытаясь вложить в этот жест все свои чувства. — Думаю, что вряд ли начну делать это сейчас.

Его отец обнял его в ответ, его кости были такими же хрупкими и пустыми, как у птицы. Старик отступил назад и пристально посмотрел на него, хотя даже сейчас было ясно, что часть его внимания сосредоточена на море.

— Прости, что я был так строг с тобой, сынок. Я был не очень хорошим человеком и не очень хорошим отцом, и теперь этого не исправить, — сказал Маркус-старший, отмахиваясь от слабых попыток Маркуса все отрицать. — Но я хочу, чтобы ты знал, что я оставил лодку тебе; переписал ее на твое имя сегодня днем, и то немногое, что у меня есть тоже. — Он перевел взгляд с Маркуса на Беку, которая теперь стояла одна на песке перед Королем и Королевой.

— Ты хорошо устроил свою жизнь, мальчик. Это все, чего я когда-либо хотел для тебя. Не важно останешься ты здесь или нет, главное найди то, что делает тебя счастливым, и схвати это обеими руками. Я люблю тебя. — Он на удивление нежно потрепал Маркуса по щеке и направился к водным людям.

Гуртеирн вытряхнул кожаный мешочек, и яркий изумрудный кулон цвета океана скользнул в его ладонь.