Невероятное нашествие медведей на Сицилию

Если картину того сражения
рассмотреть подробно, во всех деталях,
то неизбежно в поле нашего зрения,
на склоне, открытом ветрам и далям,
очень странная возникнет фигура:
то профессор Амброзиус стоит понуро.

Ты, дружок, конечно же, маг и кудесник
и умеешь превращать по своему хотенью
камни — в травы, а травы — в каменья
драгоценные, свиней же — в цветник чудесный.

Ну а в те времена — не то, что ныне,
(теперь такого нет и в помине):
чтобы всех осчастливить от стара до мала,
волшебной палочки одной хватало.

У профессора в придачу к его познаниям
тоже есть палочка: она не вечна,
она исполнит лишь два желания,
пользоваться ею нельзя беспечно.

Невелик запас волшебства потаённый,
лишь два желания — в том сила закона.
Ничто не поможет: ни кровь дракона,
ни клюв вороний, в котле варёный.

Но мучит Амброзиуса наваждение,
даже ночью ему не спится:
он заболеть ужасно боится
и два волшебства бережёт для лечения.

Он мог бы сказочно быть богатым,
в серебре и золоте, как говорят, купаться,
разными лакомствами объедаться,
да только ему это всё не надо.

Вот каков был профессор Амброзиус, дети.
А теперь вернёмся к нашим медведям.

Когда полки Эрцгерцога ушли воевать с медведями, Де Амброзиус подумал, а не пора ли ему снова войти в милость к Тирану и вернуться ко двору? Стоит профессору один раз взмахнуть волшебной палочкой — и медведей как не бывало. Эрцгерцог поставит ему за это памятник. Де Амброзиус незаметно подобрался к полю брани и стал ждать подходящего момента, чтобы вмешаться.

Разгром Эрцгерцогского войска был настолько неожиданным и молниеносным, что застал волшебника врасплох. Только он вынул из кармана волшебную палочку, чтобы спасти Эрцгерцога, как медведи ринулись в атаку с победным кличем, а Эрцгерцог пустился наутёк. Волшебник так и замер с поднятой палочкой. В этот момент ему в голову пришла новая мысль.

— С какой стати я должен помогать этому грубияну Эрцгерцогу, который прогнал меня как паршивого пса? — рассуждал про себя чародей. — А не свести ли мне дружбу с медведями? Они наверняка большие простаки. Я без труда стану у них министром. Медведи обойдутся без волшебства. Скажу им какое-нибудь словечко позаковыристей, они и раскроют пасти от удивления. На то они и дуралеи. Нельзя упускать такой случай!

Де Амброзиус вложил волшебную палочку обратно в чехол. Ближе к вечеру ликующие медведи разбили в лесочке лагерь и устроили пир из тех припасов, которые в бегстве побросали войска Эрцгерцога. Над макушками сосен взошла луна. Она слабо осветила зелёные луга, на которых давно уже растаял снег. В наступившей тишине тоскливо заухал филин. Де Амброзиус набрался смелости, вышел к медведям и предстал перед Царём Леонцием.

Только послушайте, какие он заводит сладкие да учёные речи.

— Я, — говорит, — маг и волшебник (хотя, сказать по правде, это одно и то же). И в придачу ведун, пророк и колдун. А ещё, говорит, — творю белую и чёрную магии. И читаю по звёздам. В общем, знаю уйму всего такого, чего и не перечесть.

— Вот и славно, — простодушно сказал Царь Леонций. — Тебя-то мне и надо. Ты отыщешь мне сына.

— Где же мне его искать? — спросил чародей, видя, что всё не так просто, как он думал.

— Вот те раз! — воскликнул Леонций. — Стал бы я тебя просить, если бы сам знал!

— Значит, ты хочешь, чтобы я малость того... поколдовал? — растерялся профессор.

— Поколдовал, поколдовал! Для такого умника, как ты, это пара пустяков. Я же не прошу у тебя луну с неба!

— Ваше Величество! — взмолился Де Амброзиус; вся его недавняя спесь мигом выветрилась. — Батюшка, не губи! Я могу совершить только одно волшебство, единственное за всю жизнь (а ведь это было наглым враньём). Чем хочешь заклинаю, не губи!

Начали они спорить. Леонций всё хотел выведать, куда подевался его сынишка. Чародей упрямо стоял на своём. Усталые и сытые медведи заснули, а эти двое продолжали спор.

Луна добралась до верхушки неба и поползла вниз, а они всё спорили.

Мало-помалу ночь подошла к концу, а спор так и не затихал.