Невероятное путешествие мистера Спивета

В двери показался молодой человек с удивительно пытливыми усиками. Он тащил несколько коробок.{180}

– Привет, мистер Спивет, – поздоровался он. – Вот ваши принадлежности.

– Ой, – сказал я. – Но откуда вы знаете… что мне нужно? Я ведь еще ничего не писал.

Мне вовсе не хотелось показаться высокомерным, но я отношусь к своим чертежным принадлежностям очень придирчиво. И хоть я был благодарен новым знакомым за старания, но вряд ли они могли отгадать, какие именно марки карандашей и секстантов я предпочитаю.

– О, у нас имелись кое-какие догадки. Серии «Жилло-300», верно? Теодолит от «Бергера»? Мы уже видели вас за работой.

У меня отвисла челюсть.

– Постойте-ка! Это вы принесли мне медовые «чириос» с орешками?

– Что-что?

– Эээ… ничего. – Тут я вдруг вспомнил, что в кармане у меня всего два доллара и семьдесят восемь центов. – Знаете, не уверен, что смогу прямо сейчас за все заплатить.

– Смеетесь? По счетам платит Смити – по крайней мере, на это они годятся, – сообщил он.

– Правда? – поразился я. – Ух ты! И все забесплатно!

– Лучшая штука в жизни. Если вам нужно еще что-нибудь, просто напишите вот тут, на бланке заказа, и мы все доставим.

– А конфеты? – спросил я, испытывая границы своих возможностей.

– Можем и конфеты, – кивнул он и, составив коробки стопкой на столе, занес в комнату несколько больших папок. – Ваши работы, прямиком с запада.

– С запада?

– Ну да. Доктор Йорн переслал их через водораздел.

– Вы знаете доктора Йорна? – поразился я.

Молодой человек с усиками улыбнулся.

Я начал просматривать одну из папок. В ней содержались мои самые последние работы. Я думал, их еще никто не видел, кроме меня. Там было начало моей великой монтанской серии: наложение на старые миграционные тропы бизоньих стад современной системы автомагистралей; рельеф возвышенностей и плодородных почв; экспериментальная раскладная таблица, демонстрирующая постепенное превращение расположенных вдоль железной дороги маленьких ферм и ранчо в исполина сельскохозяйственной промышленности.

Мои карты. Мой дом. Я коснулся калечного наложения, провел пальцем по тонким карандашным линиям, тронул место, где мне пришлось стирать неточную линию. Вспомнил, как поскрипывал мой чертежный стул, когда я наклонялся вперед. Ох, оказаться бы дома! Я ощутил запах варящегося в кофеварке внизу отцовского кофе, богатый аромат зерен с легкой примесью формальдегидных паров из кабинета доктора Клэр.

– С тобой все в порядке?

Подняв взгляд, я обнаружил, что молодой человек пристально смотрит на меня.

– Да, – смущенно пробормотал я, торопливо вытирая щеки и складывая работы обратно в папку. – Отлично. Все выглядит хорошо и отлично.

– Да уж, – заметил он. – Не хотел бы я тебя видеть, когда доставят все твои блокноты.

– Мои блокноты?

– Именно, – подтвердил он. – Йорн устроил, чтобы все переправили сюда. Включая книжные полки и прочее.

– Что-что? – поразился я. – Всю мою комнату?

– Я видел фотографии твоей комнаты. Клевая. Прям натуральный штаб. Но будь осторожен – а то глазом моргнуть не успеешь, они уже захотят устроить из твоей комнаты выставку. Я б на твоем месте послал их куда подальше. У них лапы загребущие – тянут ко всему, где хоть какой-то драйв. Видать, где-то по дороге забыли, что наука – это новаторство и опасности, а не заигрывания с публикой.

Я молчал, пытаясь представить себе, как доктор Йорн опустошает мою комнату неведомо для родителей. Уж конечно, они бы заметили! Уж верно, по крайней мере, Грейси показала им записку из банки с печеньем!

– Да, тебе тут парочка писем, – сообщил молодой человек.

Он протянул мне два конверта обычного размера и третий – побольше, из оберточной бумаги. На первом стоял адрес:

М-ру Т. В. Спивету

Смитсоновский институт

Каретный сарай

Вашингтон, Колумбия, 20013

Я узнал почерк доктора Йорна. И заметил еще, что штемпель на письме датирован двадцать восьмым августа – тем самым днем, когда я покинул Монтану. Я уже собирался разорвать конверт, когда молодой человек протянул мне серебряный вскрыватель для писем.

– Спасибо, – поблагодарил я. Мне еще не приходилось пользоваться такими приспособлениями – почему-то это придавало акту открытия письма официальность.{181}