Невероятное

Полистав книгу «Ясновидение», первая глава которой так и называется: «Что такое ясновидение», я, откровенно говоря, не нашел обещанного ответа. Все представления автора крутятся вокруг «чрезвычайно быстрых вибраций, действующих на эфир». А рассуждения Г. Ледбиттера выглядят так:

«В действительности существуют вибрации всех возможных степеней скорости, наполняющие все обширное пространство, лежащее между медленными и быстрыми (соответственно звуковыми и световыми) волнами, но и это еще не все, потому что существуют, несомненно, вибрации более медленные, чем вибрации слуха, и бесконечное множество таких, которые быстрее вибраций, известных нам как свет. Таким образом, мы начинаем понимать, что вибрации, с помощью которых мы видим и слышим, подобны двум маленьким группам небольшого количества струн огромной арфы, величина которой бесконечна; и когда мы подумаем, как много мы смогли бы узнать…» и т. п. Словом, из пересказа некоторых идей конца девятнадцатого века об эфире и вибрациях узнать о природе ясновидения невозможно. Много говорится об «астральном и ментальном плане мироздания», но в общем — ничего близкого к разумному объяснению феномена ясновидения. Тем, кто с моим выводом не согласится, рекомендую полистать другую книгу с таким же названием («Ясновидение», изд-во «Парабола», СПб, 1914 г.).

Какими вибрациями можно объяснить внешне простейший эксперимент, нередко демонстрируемый Альбертом Игнатенко в кругу знакомых? Вначале Игнатенко предложил мне вытащить из колоды, которую он держал под крышкой стола, любую карту, посмотреть на нее, а он назовет ее масть и достоинство. Опыт получился дважды подряд. Но ведь это — «считывание» информации с моего мозга, телепатия.

Решили несколько усложнить эксперимент, я вытащил карту и не смотрел ее, а держал под столом. Минутное напряженное сосредоточение (сужу по выражению лица артиста-суггестолога, как он себя именует), и Игнатенко назвал карту. Это уже неопровержимое «химически чистое» проявление ясновидения. Подобные угадывания повторялись не один раз. Какие уж здесь неуемные, сверхсветовые вибрации!

Невольно хочется объяснить ясновидение некоей информационной сущностью, интуитивно считываемой с предмета исследования или диагностируемого. Это — внешность, индивидуальность, запечатленная либо в облике человека, либо на фото, рисунке, портрете, в голосе, почерке и т. п. Но ведь мне самому приходилось изумляться «попаданием» в цель в случаях, когда осмотр или прослушивание объекта исключались, когда он был запечатлен на непроявлейной еще фотопленке или на фотографии, повернутой изображением вниз или просто спрятанной в непрозрачный конверт (я привожу лишь несколько примеров). Здесь действует нечто иное, не пси-голограмма, умозрительно создающаяся при созерцании (прослушивании) объекта диагностирования, но что именно, я не могу объяснить.

Информационная сущность существует, и ее целенаправленно можно извлекать в виде целого, воссоздаваемого по его части, или в виде ответа «да» или «нет». Но как (и откуда!) всплывает образ объекта диагностирования, когда перед глазами — капсула даже не проявленной пленки или непрозрачный конверт с вложенной фотографией? Или эксперимент «кто стоит за дверью?» и «кто будет звонить?»

Если при диагностике объекта имеется хоть какая-то «привязка» (фото, голос, отпечаток руки, капля крови, волос, обломок кости и т. д.), то под такое ясновидение можно подвести хотя и зыбкую, но «материалистическую» базу. Но как быть, когда речь идет о диагностировании лиц, запечатленных на еще непроявленной пленке?

А вот еще один эксперимент, еще более непонятный. Один из моих знакомых, удивленный частыми телефонными звонками, которые мешали нашему разговору, полушутя предложил попытаться продиагностировать того, кто будет звонить, спросив при этом, жду ли я очередного звонка от кого-либо из своих знакомых. Я ответил, что нет. «Тогда, — сказал он, — пока телефон молчит, продиагностируйте того, кто будет звонить, я запишу сказанное, а потом будем спрашивать, смогли ли вы что-либо у них обнаружить». Посмеявшись, я согласился, проделал (как обычно мысленно, по воображаемому фантому) диагностику и сообщил все то, что мне пригрезилось. Честно говоря, я был абсолютно уверен в никчемности этого занятия, но чтобы не обижать своего знакомого, выполнил его просьбу, что, впрочем, не отняло много времени. Оказалось, что большую часть нарушений и болезней — а было пять или шесть звонков от незнакомых мне людей — я определил правильно! Правда, повторных экспериментов с упреждающей диагностикой не проводилось, поэтому я не исключаю и случайность попаданий.