Невероятные приключения Шарлотты Бронте

— Не хочу причинять вам дальнейших неудобств, — сказала я, обращаясь к миссис Смит с ледяной вежливостью, и вышла из комнаты.

Я успела услышать, как миссис Смит что-то быстро залопотала, но Джордж перебил ее:

— Мы с вами поговорим позднее, — и заспешил вслед за мной. — Шарлотта, подождите! — Он догнал меня уже на выходе из дома. — Простите. Я не знаю, что нашло на мою мать. Мне казалось, вы ей нравитесь.

Как бестолковы мужчины, подумала я, но вслух сказала:

— Ничего, все в порядке.

— Нет, не в порядке, — воскликнул Джордж. — Чтобы моя мать совершила такое по отношению к моему автору!.. А я-то надеялся, что вы подружитесь, потому что… — Он посмотрел мне прямо в глаза, и меня привела в смятение нежность, которую я увидела в его взгляде. — Я надеялся, что мы с вами… что, возможно, нас могло бы связать нечто большее, чем отношения автора с издателем.

Некогда, услышав эти слова, я испытала бы глубокое волнение. Сейчас мне было некогда даже позаботиться о том, чтобы ответ прозвучал деликатно. У меня оставалось всего несколько дней свободы — я даже точно не знала, сколько именно.

— Джордж, простите меня, но то, о чем вы говорите, невозможно. Я не та женщина, которая может сделать вас счастливым. Пожалуйста, не говорите больше ничего. Давайте, как и прежде, будем друзьями.

Джордж совершенно очевидно был разочарован и удивлен.

— Что ж, если вы так хотите… — Мало кто из известных ему женщин отверг бы его. Но тут я заметила блеск в его глазах: Джордж был мужчиной, любившим отвечать на вызовы жизни. — Тогда будем друзьями. Пока.

Я порадовалась тому, что не слишком задела его чувства, но то, что мои слова его не обескуражили, огорчило меня. Завидев приближающийся экипаж, я сделала извозчику знак остановиться и забралась внутрь.

— До свидания, — сказала я.

— Вы возвращаетесь в Гаворт? — прокричал Джордж вслед затарахтевшему по брусчатке экипажу.

— Да, — крикнула я в ответ и велела извозчику: — На Юстонский вокзал.

Несмотря на острый недостаток времени, мне нужно было вернуться домой. Только там я могла оправиться после своих испытаний. Только там я могла обрести душевный покой, необходимый, чтобы придумать, как восстановить честное имя Слейда и свое собственное.

Глава двадцать вторая

Условия любого путешествия из Гаворта зависят от того, куда именно вы направляетесь. Поездка в Лондон занимает всю ночь и включает в себя либо пеший, либо в крытой повозке четырехмильный отрезок пути до вокзала в Кили и дальнейшее следование на поезде с пересадкой в Лидсе. Такая поездка всегда пагубно сказывается на моем физическом здоровье и состоянии нервов. Несмотря на то что дорога в обратном направлении чревата теми же неудобствами, чем ближе я подъезжаю к Гаворту, тем больший прилив сил неизменно ощущаю. Словно родной дом посылает мне навстречу жизненную силу, которая врачует тело и душу. И хоть мне трудно в течение долгого времени выносить крайнюю уединенность Гаворта и я раз за разом сбегаю из него, меня всегда влечет обратно.

Пока я ехала в повозке, дождь хлестал как из ведра, а ветхий тент мало защищал от него. Вересковые пустоши тонули в воде, утреннее небо было беспросветно серым. Добравшись до деревни, состоявшей из грязно-коричневых каменных домов, я чувствовала себя матросом, чей корабль, заблудившись в море, вдруг каким-то чудом оказался выброшен на родной берег. Хоть Гаворт оставался таким же, каким был испокон веков, мое положение в нем за последние годы изменилось.

Фермеры, владельцы лавок и домохозяйки при встрече приветствовали меня с обычным почтением, но стоило мне пройти мимо, как за спиной поднимался гул пересудов: «Кто бы мог подумать, что наша мисс Бронте окажется знаменитой писательницей!»

Я больше не была всего лишь старой девой — дочерью их приходского священника, потому что слава обо мне распространилась на весь Йоркшир. В сущности, мои земляки первыми и догадались, что Каррер Белл — это я. Начальница местной почты заметила, что я стала получать много писем и бандеролей из Лондона, подозреваю, заглянула в мою переписку с издателем, а потом пустила слух. Для нас это стало очевидным, когда брат моей школьной подруги не удержался и похвастал: он, мол, знает, что Шарлотта Бронте — это Каррер Белл. Но виновата в том, что стала объектом сплетен, критики и косых взглядов, я сама. Место действия и персонажи моих романов были вымышленными, но носили слишком близкое сходство с реальными местами и людьми, послужившими для меня прототипами. Слишком много народу узнало в них себя и решило, что только кто-нибудь из местных мог написать «Джейн Эйр» и «Ширли». Вот так следы и привели Каррер Белл к порогу моего дома.

Извозчик высадил меня в начале дороги, ведущей на вершину холма, где стоял серо-кирпичный дом приходского священника — мой дом. Хотя я отвратительно себя чувствовала и валилась с ног от усталости, на сердце стало легко, как не было ни разу с того момента, когда я увидела Слейда в Бедламе. Душевный подъем охватил меня, и я вдруг поняла, каким должен быть мой следующий шаг.