Невероятные приключения Шарлотты Бронте

Оглядевшись, я заметила в задней стене подвала дверь, побежала к ней, но потом вернулась, схватила тетрадь и бумаги Найала Кавана, проскользнула в дверь, когда шаги уже слышались на лестнице, и устремилась вверх по скользким ступенькам, которые вели в огороженный забором задний двор. Мчась к воротам, я не смела оглянуться: я бы умерла от страха, если бы увидела Штайбера. Выскочив наружу, я побежала через задние дворы соседних домов, не останавливаясь, пока не очутилась на главной улице Уайтчепела. И там, задыхаясь от бега, смешалась с толпой.

В конце квартала стоял омнибус — длинный вагон, запряженный лошадьми. Пропустив выходивших из него пассажиров, я поспешно забралась внутрь, купила билет, села рядом со старухой, державшей на коленях корзину, резко пахнувшую рыбой, и стала смотреть в окно, чтобы убедиться, что за мной никто не гонится. Смазанные лондонские пейзажи смутно проплывали мимо. И только проехав около мили, я немного успокоилась, почувствовала себя в относительной безопасности, ослабила бдительность и смогла вернуться к своему трофею: стала рассматривать украденные бумаги. Предвкушение сменилось разочарованием: страницу за страницей покрывали уравнения и научные выкладки. Среди бумаг попадались копии статей из научных журналов, непостижимые для меня диаграммы, какие-то чертежи со стрелками, цифрами и геометрическими фигурами. Две страницы, которые я только и сумела прочесть, оказались списком бакалейных продуктов и счетом от портного.

Я не могла поверить, что среди материалов, которыми я завладела с риском для жизни, не было никакого указания на местопребывание Найала Кавана, снова стала перелистывать их и на обороте какой-то диаграммы нашла запись, сделанную четким, решительным мужским почерком:

«Подтверждаю нашу договоренность от 20 июля 1850 года. Вам предоставлена лаборатория для проведения исследований. Она расположена в старом работном доме в Тонбридже. Все запрошенные Вами материалы и оборудование будут доставлены 18 августа. Напоминаю о необходимости хранить в строжайшей тайне все, что связано с Вашей работой и нашим соглашением».

Подписи не было, однако где-то я видела этот почерк прежде. Мне явно были знакомы этот сильный наклон вправо, эти высоко выступающие над строкой выносные элементы букв и энергичные знаки препинания. Но где я могла его видеть? Всматриваясь в запись, я постепенно начала припоминать: письменный стол, заваленный бумагами, исписанными тем же почерком. Из-за стола встает мужчина. Это лорд Истбурн.

В моей голове пронеслось столько разных мыслей, что я не сразу смогла в них разобраться. Запись доказывала: между лордом Истбурном и Найалом Кавана существовало соглашение, согласно которому Кавана получил лабораторию, оборудованную для него лордом Истбурном. Я вспомнила рассказ Слейда о том, что Кавана создает образец своего изобретения для британского правительства, которое где-то прячет его. Должно быть, лорд Истбурн был официально уполномочен организовать для Кавана потайное убежище.

Это объясняло очень многое из того, что я пыталась понять. Лорд Истбурн притворялся, будто понятия не имеет о Кавана и его изобретении, потому что это государственная тайна, которую он не имеет права раскрывать. Он оставил меня томиться в Ньюгейтской тюрьме, потому что не мог позволить мне выйти на свободу, поведать о том, что мне было известно, и таким образом помешать работе Министерства иностранных дел.

Однако много вопросов по-прежнему оставалось без ответа. Если лорд Истбурн патронировал работу Кавана по созданию секретного оружия, почему об этом ничего не знал лорд Пальмерстон? В конце концов, именно он был непосредственным начальником лорда Истбурна. Но я могла поклясться на Библии, что лорд Пальмерстон действительно ничего не знал. Там, в Осборн-хаусе, я не заметила ни малейшего признака того, что он лишь притворялся, будто не верит моему рассказу о Найале Кавана. Это позволяло сделать вывод, что его неведение было подлинным, равно как и неведение королевы.

И почему лорд Истбурн спросил меня, не сообщила ли мне Катерина, где находится Найал Кавана? Уж кто-кто, а он в первую очередь должен был знать это.

Были еще вопросы, связанные с Джоном Слейдом. Почему лорд Истбурн не желал воспользоваться его усилиями, чтобы защитить Найала Кавана и исследования, которые тот проводил в интересах Британской империи? Почему он так упорно настаивал, что Слейд — предатель? Почему отказывался провести новое расследование дела Слейда, выявить истину и помочь мне спасти его?

На эти вопросы я ответить не могла, а сейчас передо мной стоял еще один, самый насущный из всех: что делать с тетрадью и запиской?