Невероятные приключения Владимира Кипяткова (СИ)

— Нет. Я думал, что у тебя есть. Ты ведь — отец!

— Как это «нет»? — Кипятков задумался, но в голову, как назло, ничего не лезло. Все мысли разбежались по разным углам плохо соображающей головы и никак не желали собираться в кучку. Кипятков для себя объяснил это тем, что он ещё не отошел от действия «Психотрона». А тут ещё взгляд его упал на очаровательную стройную брюнетку лет тридцати. На ней был одет костюм из змеиной кожи, который, судя по всему, был сшит вручную и прошит не нитками, а жилами животных. От её волос, рассыпавшихся по плечам, пахло душистыми травами. Её улыбка была сексуальной и не такой глупой, как у других людей, находящихся под действием «Психотрона». Рядом с брюнеткой стояла очень похожая на неё девушка в таком же костюме, но она показалась Владимиру не столь красивой. Эти молодые женщины выгодно выделялись на фоне остальных пленников, которые больше походили на дикарей, чем на людей, с которыми Владимир привык общаться.

В приглянувшейся Кипяткову брюнетке всё было прекрасно: глаза, фигура, улыбка, запах и даже маленькие морщинки вокруг губ. Она была сама сексуальность, как Мередит Брукс в 1997 году, когда по всем музыкальным каналам крутили её клип на песню «Bitch». Стоя рядом с ней, можно было думать только о сексе, но никак не о побеге. Единственной мыслью о побеге, промелькнувшей в голове Кипяткова, была: если бежать, то вместе с ней, чтобы потом реализовывать с этой брюнеточкой свои самые смелые сексуальные фантазии.

— Отец, ты придумал? — голос Сёмы заставил Кипяткова оторвать глаза от брюнетки, вынырнуть из мира грез и оказаться в суровой реальности, в которой нужно было срочно что-то решать и действовать, ведь промедление может быть смерти подобно.

Понимая это, не тратя время на размышления, Кипятков ляпнул в ответ первое, что пришло в затуманенную голову: — Ты же экстрасенс! Внуши мунлокам, что они должны сесть и отпустить нас на все четыре стороны.

— Конечно, мысль неплохая, но я никогда не занимался внушением. Читать мысли это одно, а внушать — совсем другое. Я, конечно, попробую, а ты пока придумай другой какой-нибудь план, ладно? — сказав это, Сёма крепко сцепил руки и закрыл глаза.

А Кипяткову в тот момент ничего в голову не лезло. Сам не зная, почему, в те минуты, которые могли оказаться последними в его жизни, он нисколько не волновался, и его не пугало, что скоро он и его сын могут погибнуть. Владимир воспринимал всё, что происходило с ним, как одну из тех игр, в которые он играл, живя в бункере. Кипятков почему-то был уверен, что, как и в тех играх, он, несмотря ни на что, одержит победу, все спасутся, и всё будет хорошо. Поэтому, вместо того, чтобы продумывать план спасения, он разглядывал всё ту же брюнетку, про себя восхищаясь изгибом её шеи, шелковистостью кожи, родинкой на левой щеке, губами, которые просто созданы для поцелуев или для минета, который его жена за долгие годы супружеской жизни делать так и не научилась. Когда Кипятков вспомнил про минет, у него перехватило дыхание, а член стал наливаться кровью, норовя прорвать ткань ставшего вдруг тесным костюма.

— Я хочу тебя! — прошептал он на ушко брюнетке и поцеловал её в шею.

— Мне приятно, — сказала она, посмотрев на него. Улыбка вдруг сошла с её лица, и Кипятков в тот момент подумал, что брюнетка, так похожая на его любимую певицу, сейчас отвесит ему оплеуху, но она этого не сделала. Кинув на Владимира оценивающий взгляд, она добавила: — Я вдова, у меня полгода мужика не было, а ты мне нравишься, так что…

Она внезапно замолчала, так как корабль вдруг пошел на снижение. У Кипяткова тут же перехватило дыхание и возникло ощущение, что он едет вниз на скоростном лифте.

Кипятков посмотрел на сына. Сёма расцепил руки и принялся вытирать пот с раскрасневшегося лица.

— У тебя получилось! — Владимир обнял сына за плечи. — Сёмка, ты просто супер!

— Отец, ты привлекаешь к нам внимание, — тихим голосом произнес Сёма, заметив пристальный взгляд одного из роботов-охранников.

— Ах, да, — Кипятков опустил руки, изобразил подобие улыбки на лице.

Но улыбаться было уже поздно. Похоже, роботы заподозрили что-то неладное. По одному, с разных концов загона, они стали приближаться к Сёме с Владимиром, продираясь через толпу пленников.

— Батя-батя, — с укоризной произнес Сёма. — Ну, как так можно? Ты же…