Невероятные происшествия в женской камере № 3

Покончив с соцсетями, Аня перешла к мессенджерам – там тоже были в основном пожелания держаться, но не от фейсбучных, а от настоящих друзей, звучавшие поэтому менее пафосно и более иронично. От мамы было три сообщения – Аня ответила, что соседки у нее нормальные, условия тоже, а кормят вообще отлично. Нашлось сообщение и от папы, который спрашивал, как она держится и в каком спецприемнике сидит. Это было странно, потому что отец уже несколько лет жил в другой стране, да и вообще не слишком-то интересовался Аниной жизнью. Аня подавила желание ответить: “А тебе зачем?”, и написала, как есть. В конце концов, шанс, что он очутится в Москве, был ничтожен, да и спецприемник казался надежным местом не только на выход, но и на вход. Кроме того, Аня давно решила поддерживать с отцом контакт, который был бы минимально приемлем. Это значило отвечать вежливо и коротко, поздравлять с праздниками, не задавать вопросов и никогда не выяснять отношения.

Едва только Аня успела отправить последнее сообщение, как дверь в каморку открылась и женщина-робот сказала:

– Сдаем телефоны.

Все начали торопливо прощаться. Наташа, все это время со скучающим видом игравшая в “Змейку”, тут же отдала телефон и вышла. Аня тоже вернула свой с легкостью – пятнадцать минут интернета было так безнадежно мало, что она даже не успела прочувствовать, что теряет.

– Я сказала, чтобы нам сигарет закинули, – объявила Катя, когда они снова оказались в камере. – Должны завтра передать.

Все разбрелись по койкам.

– А я поговорила с мужем, и так домой захотелось, – мечтательно сказала Диана, вытягиваясь на кровати. Кровать под ней заметно прогнулась. Диана распустила волосы, и они разметались по подушке пышной пружинистой копной. – Дома я его убить готова, а тут несколько дней не видела и соскучилась…

– Видишь, как полезно в тюрячке сидеть! – хихикнула Катя. Она поелозила на верхней койке, устраиваясь поудобнее.

– Не прыгай там, пыль летит, – поморщилась Диана, отмахиваясь. – Да, отсюда это все как-то по-другому воспринимается. Когда у меня муж сидел, а я к нему в Брянскую область таскалась, я по нему совсем не скучала.

– А у тебя муж сидел? – спросила Майя. Она подложила под спину подушку, прикрыла ноги одеялом и изобразила на лице такую вежливую заинтересованность, словно они вели совершенно обычный светский разговор.

– Ага, по два-два-восемь. С травой его приняли. Но это мой предыдущий муж, второй. Он умер.

– Во дает, да? – воскликнула Катя, энергично перевернувшись на кровати к соседкам. Диана снизу опять замахала руками, отгоняя невидимую пыль. – Ей еще двадцати пяти нет, а уже три раза замуж повыскочила!

– Ой, да мне двадцать пять уже на следующей неделе исполняется, – поморщилась Диана. – А ты вот, Наташа, скучаешь по мужу?

Наташа передернула костлявыми плечами. Она положила перед собой на кровать кроссворд и смотрела в него, задумчиво грызя ручку.

– Да я т-тут от него хоть отдохну! – наконец сказала она. – Хотя п-пока я на зоне сидела, скучала, да.

Аня подумала, что уже достаточно освоилась, чтобы задать волнующий ее вопрос.

– А ты за что сидела? – осторожно поинтересовалась она.

– Сто п-пятьдесят восьмая.

– Это что значит?

– Кража это, – ответила за Наташу Катя.

Аня подавила вздох облегчения.

– А что хуже, тюрьма или спецприемник? – продолжила Майя свою светскую беседу.

– А т-ты к-как думаешь? – фыркнула Наташа. Она швырнула кроссворд в изножье кровати и сама плюхнулась на живот.

Диана, некоторое время пристально рассматривавшая лежащий над ней Катин матрас, привстала и вытянула из него длинную нитку. Накрутив ее на палец и не глядя на остальных, она сказала как бы по секрету:

– Я как раз представляла себе, что тут все как на зоне. Как муж рассказывал. Ну тот, предыдущий. Когда меня сюда везли с суда, я думала: вот зайду – а мне в ноги тряпку кинут!

– И что? – нахмурив лобик, спросила Майя.

– Ну, это такая тюремная проверка, ты что, не слышала никогда?

Майя испуганно покачала головой. Аня ее понимала.

– Ну надо перешагнуть или ноги вытереть. Я сама не помню, – призналась Диана. – Главное, не поднимать и даже не спрашивать, почему это она тут лежит.

– А если поднимешь?.. – дрогнувшим голосом спросила Майя.

– Да не к-кидает никто тряпки, – раздраженно перебила Наташа, снова отрываясь от кроссворда. – Все люди как люди. Если вести себя умеешь, то ничего с т-тобой не случится. Когда я впервые попала в свой барак, т-там была смотрящая, Василиса. Она м-меня сразу к себе позвала, правила объяснила и говорит: “У меня есть телефон, я его даю д-девочкам позвонить ночью. Ничего за это не б-беру”. И спрашивает дальше: “Ясно? П-повтори, что я сказала?” А я ей отвечаю: “Ничего. Ты разве что-то сказала? Я ничего не слышала”. Она говорит: “Молодец. Не п-первый раз, наверное, на зоне, или научил кто?” – “Научил, – говорю, – б-брат”.

– Я ничего не понимаю, – жалобно прошептала Майя, повернувшись к Ане.

– Ну так она показала, что вертухаям ничего не скажет, если ее спросят. Меня муж этому тоже учил, – нетерпеливо пояснила Диана. – А эта Василиса твоя за что сидела?