Невероятные пути любви (СИ)

  Потихоньку снижался накал вожделения. Любовь без ответа порой прогорает дотла. Остывали угли страстей. Отношения мужчины и женщины все более дружеские напоминать стали.

   - Держи в подарок.

  На розовой узкой ладошке фарфоровая кошечка белая в красный горошек. Мелкая киска лапкой приветственно машет. Была у него похожая, только крупней и грубей сделанная, из керамики. Копилка для мелочи в детстве.

  - Японская статуэтка, удачу приманивает.

  Скрипнули петли входной двери. Белоснежный котенок, с ушком левым, словно сажей вымазанным, скользнул в прихожую. Просочился струйкой меж красных сапожков, в которые Раиса обута была. Огляделся наглыми, с дерзким прищуром, голубенькими зенками, победно задрав трубой худенький хвостик.

  Не ждали?

  Худой до изумления. Потрепала жизнь бедолагу с детства. Как не броситься скорей от голодной кончины страдальца избавить? Девушка к холодильнику за молоком рванула, а мужчина миску шарить принялся в кухонном столе соответствующего пришельцу размера. Котенок ее за ванную посчитал, вольготно разместившись четырьмя мохнатыми лапками и, шустро орудуя розовым язычком, взбил небольшую горку молочной пены. Похоже, что с эдакой вкуснятиной дикарю знаться не случалось.

  Хорошо устроились.

   - Ты не лопнешь, кроха?

  Вот еще? Взор подозрительный и презрительный в направлении надоеды, а чашку эмалированную желтую категорически покидать отказался, но надо же его искупать. Геркулеса достойное деяние, но все-равно, благодарность глубокая гостю нечаянному что момент растянул, людей признав радение.

  Растопился в сердцах жгучий лед расставания, во влагу обратившись прозрачную чистой памяти. Даже кофе выпили по чашечке, как им обоим по вкусу, с голубой солью, пока обсыхал найденыш, в махровое полотенце завернутый.

  Вместе прозвище придумали: Васька, а попроще Авоська или Авось. Лежанку сообразили из байкового одеяла, но спать звереныш не намеревался, не привык сачковать по сытости.

  Как на выход девушка, так провожать ее резво кинулся. Тормознешь?

   - Не получается, малыш. Помни.

   - Уходи навсегда, отпусти меня на свободу.

  Разлучила его когда-то Раиса с возлюбленной. Такое подстроила... Совсем нехорошая история. Под себя его подстроить попыталась, острой занозой в сердце вонзилась, пеленая его старательно и заботливо мороком своей, давно ему опостылевшей, пустой и никчемной любви.

   - Отстань.

  - Ты не нужен мне, но не выпущу. Не в моей воле.

  Сквозь слезинку легкую напела горькая зазноба историю из давнего прошлого.

  На керосинке вонючей в горшке закопченном тягучее варево пузырями булькало. Возле него старица затрапезного вида в драном ватном халате, и платком бязевым, по свалявшимся космам повязанная, жесткий напев бормочет под крючковатый нос.

  Красотка, в платьице коротком, шелка пестрого, еле коленки прикрывающим, с испугом, прячущимся за презрительной усмешкой, полог отбросив и в темь вглядевшись, пакетик передала, из газеты сложенный, с несколькими волосками. Старуха их в тигель затолкала. Черепок каменный над пламенем коптилки подержала и растолкла пестиком в порошок обугленные нити. В котелок с отваром его всыпала, а после взболтала хорошенько в посуде деревянной ложкой, резьбой украшенной, и иглу, дар мудрых, умевшую в любой материал втыкаться без затруднений, намочила в жидкости, что в кровь ее окрасило.

  Иголку на полнолуние в тут воткни, в ствол - усмехнулась, намотав на палец бурый завиток, вьющийся на трясущемся подбородке, на немое удивление, - начинай смело, а как проглотит плоть древа амулет заколдованный, то съесть возлюбленный должен черный тутовый плод из твоей ладони.

  Прислонилась красавица лбом к стволу могучему, разгоряченная грезами девичьими о любимом своем - Как прекрасен, милый, блеском жгучим зениц, цвета неба на рассвете дня ясного, сердечко мое поразивших неопытное, истомой влечения сладостной. Затрепетал лениво зелененькими майскими листьями тутовник, свежим ветерком балуясь, жаром солнечным обогретым. Нравится древнему мысли кружить молодкам и красотка, возбужденная ему приятна, которая, оглянувшись воровато, маленькую сумочку открыла. Достала коробок картонный, а из него иголку длинную вытащила и в кору ее вонзила.

   - Да ты что, Рая. Что за сказку ты сочинила? Какое колдовство, какая ведьма? Двадцатый век на дворе. Гуманизм и просвещение, скорости и расстояния. У нас же обоих высшее образование, а ты такую ерунду порешь.

   - Это совсем не чепуха. Я люблю тебя, Вася, и никому не отдам, чего бы мне это не стоило.

  Глава 21. Я жить не могу без тебя

  Помрачнел мужчина и встал из-за стола. Подошел к окну, раздвинув багровые тяжелые шторы. Всмотрелся пристально в невидимое небо.

  Как она там?

  Я верю, что все у тебя хорошо. Заботливый муж и славные дети. Прости меня, если сможешь, что я тебя потерял.

  Много песен таких звучит во Вселенной. Летят они безучастно и безответно к дальним звездам.

  Эта была услышана.

  Подошла к окну девушка и раздвинула легонькие занавески. Всмотрелась в невидимое небо.

  Я верю, что все у тебя хорошо. Заботливая жена и славные дети. Прости меня, если сможешь, что я потеряла тебя.