Невероятный медовый месяц

— Меня беспокоит и заставляет волноваться не ваша жена вовсе, а тот экзотический и требующий больших расходов круг людей, в котором вы провели столько времени и потратили огромные средства в прошлом году.

Даже если бы герцог и пожелал успокоить ее, у него бы ничего не получилось, поскольку губы маркизы — горячие, требовательные, страстные — не давали ему заговорить. Впрочем, слов и не требовалось!

Позже герцогу (с превеликим трудом) удалось все же вырваться из объятий маркизы, однако он опоздал в Донкастер-Парк, и ужин пришлось задержать на целый час.

Ему едва хватило времени, чтобы помыться, переодеться и выйти приветствовать своих многочисленных родственников и друзей у входа в огромную столовую, которую Адам, должно быть, и задумал для подобных мероприятий.

«Кастертоны — весьма интересные люди», — думал герцог, оглядывая сидевших за столом родственников.

Его тетушки, кузены и кузины, а также его бабушка по материнской линии — все они выглядели если не величественно, то уж, несомненно, благородно, независимо от возраста.

«Хорошие манеры впитываются с молоком матери, как, впрочем, и аристократизм», — думал он, теша себя мыслью о том, что раз уж ему необходимо жениться, то его жена будет представительницей не менее древнего рода, генеалогическое древо которого почти столь же ветвисто, как его собственное.

Но это соображение показалось ему не столь важным, когда он думал об Антонии как о человеке, а не листочке на семейном генеалогическом древе.

На самом деле он почти не видел ее с тех Пор, как было объявлено об их помолвке.

Предчувствуя, что многочисленные приемы и утомительные званые вечера по случаю предстоящего бракосочетания никогда не кончатся, герцог настоял на том, чтобы свадьба состоялась как можно скорее, гораздо раньше, чем, по-видимому, рассчитывала его будущая теща.

Для этого он даже придумал предлог — будто в июле все стремятся покинуть Лондон, чтобы подышать свежим деревенским воздухом. Вот тогда-то и следует устроить свадьбу.

Граф же, экономя средства, решил, что Антония должна обвенчаться в местной деревенской церкви, куда большинству гостей было удобнее всего добраться из Лондона.

— Неприличная спешка! Только так я могу назвать это! — язвительно заметила графиня, с упреком глядя на Антонию. — Я успею подготовить лишь совсем скромное приданое. Впрочем, твой будущий муж достаточно богат, чтобы обеспечить тебя всем необходимым, так что лучше уж прибережем деньги для Фелисии.

Спустя некоторое время она опять повторила:

— И все же я не в состоянии этого понять! В конце концов графиня нашла ответ на мучивший ее вопрос: она решила, что Антония покорила герцога своим непревзойденным умением держаться в седле. Ибо чем еще она могла привлечь внимание столь завидного жениха?

— Очевидно, он прослышал, как ловко она управляется на охоте, — проговорил граф, поддержав тем самым мнение супруги.

— Фелисия тоже неплохо ездит верхом, — заметила графиня, как всегда защищая свою старшую дочь.

— Но не так, как Антония, — возразил граф, и Антонии показалось, что в голосе отца прозвучали нотки гордости.

Все время, пока в доме графа готовились к свадьбе, Антония чувствовала, что мать избегает открыто высказывать свои мысли: она издали посматривала украдкой на свою младшую дочь, но ни разу не заговорила с ней.

Графиня никогда не скрывала, что любит только Фелисию, и вот теперь ее безразличие к младшей дочери сменилось чувством досады, возможно, даже зависти — так, по крайней мере, казалось Антонии.

Но девушка ничего не могла с этим поделать.

В то же время Фелисия не переставала благодарить сестру за поддержку, уверяя ее в своей и Гарри преданности и любви и в том, что они никогда не забудут о ее жертве.

— Гарри решил, что, как только ты выйдешь замуж, он переговорит с папой, — однажды сообщила Фелисия.

— Пусть он лучше подождет до моего возвращения из свадебного путешествия, — посоветовала Антония. — Я попытаюсь уговорить герцога сказать папе с мамой несколько приятных слов про Гарри, что, быть может, заставит их посмотреть на него более благосклонно.

— Ты думаешь, герцог это сделает? — спросила Фелисия, обнимая сестру. — О, если так, я уверена, что папа не откажет Гарри.

— В любом случае стоит попробовать, — ответила Антония, обнимая Фелисию.

Но, ободряя сестру, она думала о том, сможет ли она убедить герцога еще раз протянуть Фелисии руку помощи.

До сих пор у псе не выдалось случая не то чтобы поговорить с герцогом, — она даже ни разу не видела его и полагала, что жених не желает с ней общаться.

На самом деле маркиза отнимала у него все свободное время.

Она получила наконец вожделенное назначение на должность при королеве и старалась отблагодарить герцога, который не подвел ее. Кларисса в минуты близости была более страстной и чувственной, чем когда-либо раньше.

Он же не переставал удивляться, как женщина, похожая на ангела, может в постели превращаться в дикую, ненасытную кошку.

Проходя под высокой каменной аркой над дорогой к конюшням, герцог думал о маркизе.